Щелкнул засов, выпуская его из Дома. Очутившись в ночной прохладе, Ян перешел на бег. На опушке леса он позволил себе остановиться.

    Дом поблескивал синеватым небьющимся стеклом, закрывающим широкие окна. Толстые бревна, грубый камень, кованые ставни, обитая железом дверь. Маленький форпост покоя и счастья в жестоком мире. Дом…

    – Сны бывают страшными, но покой дают и они, – негромко сказал Ян. – Это спор самого с собой.

    В боевом комбинезоне и ботинках бежать стало труднее. Но до самых Горелых равнин капитан Троев не останавливался. Дальше стало легче. Мимо Оранжевых скал, через Стеклянный лес. К той неизменной точке, где тело становилось легким, невесомым, а мысли туманились. Где все сильнее хотелось проснуться…

    Капитан Ян Троев вышел из штабного транспортера еще до рассвета. Продрогшие от ночной сырости часовые подтянулись при его появлении.

    – Долго я спал? – ни к кому не обращаясь, спросил Троев.

    – Час-полтора, – уверенно ответил солдат с сержантскими шевронами на рукаве. – Не больше.

    – Спасибо.

    Часовые переглянулись. Тот, что помоложе, пожал плечами. Сержант ухмыльнулся: «Бывает».

    – Поселок уже прочесали? – так же безлично и так же вежливо спросил Троев.

    – Скорее всего. Полчаса, как все стихло. – Сержант потянулся к кнопке коммуникатора. Но Троев покачал головой:

    – Не стоит. Я сам проверю патрули. А вы, когда сменитесь, выпейте коньяку. Ночь сегодня холодная… Скажите интенданту, это мой приказ.

    Сержант довольно улыбнулся, представив себе бессильную злость разбуженного под утро интенданта. Его напарник, выждав, пока Троев отойдет от вездехода, сказал:

    – Капитан у нас со странностями. Но мужик отличный.

    Облокотившись на холодную броню транспортера, сержант достал сигарету. Неохотно ответил:

    – Да как сказать… Года три назад полковой врач помог бежать пленному. Тот был совсем еще мальчишкой, а Троев пригрозил расстрелять его без суда.

    – Ну и что Троев?

    – Расстрелял врача. Без суда.

    – Все правильно.

    Сержант щелкнул зажигалкой.

    – Говорят, врач был другом его родителей. Лечил Яна с пеленок.

    – Война, – неуверенно сказал часовой. Сержант сплюнул.

    – А наша связистка, Дана… Когда у Вертхола нас взяли в кольцо, она предложила сдаться. Не только Троеву, всем сказала, дуреха… Ну и он по приказу о борьбе с паникерами…

    Затянувшись дешевым крепким табаком, сержант добавил:

    – Не хотел бы я носить такой груз, как у него.

    В центре поселка десяток усталых десантников растаскивали свежие развалины. От мокрых обугленных досок, почерневших кусков бетона тянуло гарью.

    – Мы нашли его, капитан, – доложил кто-то Троеву. – Нашли и уничтожили, как вы приказали.

    Ян молча смотрел на кусок брезента, где лежал тот, кого во сне звали Роном. Сгоревшее лицо стало неузнаваемым. В глубине души Ян обрадовался этому. Обидно было бы убедиться, что на самом деле «Рон» был совсем другим.

    – Ему лет четырнадцать, – хмуро сказал Троеву десантник.