– Или она его шантажирует?

– Возможно… но думаю, что в таком случае ему от нее проще избавиться. Так или иначе, эта связь привела Павла к смерти. Надо лететь в Казань, Игорь. Если ты раздобудешь свидетельства их родства и узнаешь, чем именно интересовался Павел, то за разгадкой дело не станет.

– Когда лететь?

– Лететь сегодня в четырнадцать двадцать.

Игорь с готовностью встал.

– Финансовую проблему сможешь решить?

– Перехвачу у матери. Все?

– Нет, не все. – Евгений достал из кармана фотографию Нелли, выходящей из машины. – Возьми с собой. Но сам ничего не записывай и не фотографируй, запоминай. Ветлугин женился на Соне Маликовой в семьдесят пятом году; тогда же удочерил Нелли. А родилась она в семьдесят третьем. Как она была зарегистрирована до этого?

– Понял.

– Погоди. Понял он… Павел не зря хранил поездку в Казань в тайне от всех. Возможно, его и убили, как только узнали о ней и во всем этом деле есть сторона, о которой мы пока не подозреваем.

Последние наставления Васину Евгений давал уже на ходу:

– Информация нужна как можно скорее. Не теряй ни минуты, но никуда и никому не звони. Привезешь сам лично.

Они дошли до улицы Каштановой, Игорь нетерпеливо выбежал на проезжую часть и поднял руку.

– Никаких самостоятельных шагов, Игорь! Если что‑нибудь со мной случится, расскажешь все Ивану Кравцову. Запомнил?

– Типун тебе на язык!

– Ивану Николаевичу Кравцову, он тебя найдет!..

Остановился частник. Игорь сел в «жигули», захлопнул дверцу и махнул Евгению рукой.

3

Ложь ползла из всех щелей.

Все, что до сих пор удавалось удерживать в надежде на лекаря‑время, ускользало, таяло на глазах, и казалось, что замеревший в ожидании конца город смотрит на губернатора уже без христианских добродетелей, но с сочувствием и жалостью, понимая его, а, стало быть, и свою обреченность.

Тень Одиночества – его собственная тень – нависала над оставшимся отрезком пути. Можно было продолжать «игру» и дальше. Что нужно стареющему по часам недурной доселе репутации человеку? Область?.. Она жила и до него, и будет жить после. Оттого, что Петр строил города на крови и костях, они не разрушились. Стоять и построенному на грязи Приморску. Оттого, что хунта утопила Чили в крови, на Земле ничего не изменилось. Экономика процветающей державы прочнее ее нравственности. «Город строят не языком, а рублем да топором». Кровавые обличья петров и пиночетов потомков не интересуют. Неважно, откуда рубль, – был бы город…

«Рано, Гридин, рано. Еще не построили, еще не отъелись, еще не накормили алчущих, не накопили капитал. Вот наубиваются – все восстановится само собою, и не по твоему – по заведенному свыше порядку. И в средневековье донкихотство выглядело посмешищем. Пусть же Сила и Власть обеспечивают порядок; гнев инквизиторов по отношению к узникам окрашен цинизмом. Предательство всегда порождает предательство. Недавно ты услышал глас народа. «Долой!» и «Давай!» – вот все, на что он способен. И пусть скармливают наркотики тем, кого не устраивают реальности мироздания, пусть убивают тех, кто не может (а может быть, не хочет?) бороться за жизнь. Стадо и общество одинаково подвержены естественному отбору. Способность мыслить – это способность добывать, значит – отнимать. Это вовсе не волчьи, а общие законы – законы развития цивилизации и прогресса. Ты не хочешь подчинить себя им – уходи.