– Почему?..

Гридин вздохнул, постучал карандашом по столу.

– В привычку вошло.

Федин улыбнулся, обнажив желтые, как у коня, зубы.

– Нет, нет, – тряхнул он кудрями, – в данном случае есть все основания полагать, что мы имеем дело не с трупом. Пока. Если нужны подробности – в приемной сидит следователь по особо важным делам Артур Макарович Ленциус. С протоколами и актами экспертиз.

– А без подробностей? Кто его убил?

– Невеста, с которой они расстались незадолго до этого.

– То есть вы хотите сказать, что это бытовое убийство?.. «На почве ревности?..» или как оно у вас там классифицируется?

Федин помолчал, снова пошелестел бумагами.

– Не совсем. Но для того, чтобы установить причину, нужно задержать убийцу.

– Так задержите, черт возьми!

– К сожалению, она скрылась.

Гридин едва не рассмеялся прокурору в лицо.

– Ну‑у, еще бы!.. И кто же это?

– Нелли Грошевская.

– Корреспондент телевидения? – удивился Гридин.

Федин склонил голову набок и пристально посмотрел губернатору в глаза.

– Что вы, черт подери, так на меня смотрите?

– Не надо волноваться, Константин Григорьевич. Мы здесь одни, прослушивающей аппаратуры я с собой не ношу. И потом, нет ничего непоправимого. Заказное убийство – это одна статья; в состоянии аффекта, неосторожное, как результат превышения необходимой самообороны – совсем другое. От высшей меры до, можно сказать, нуля. И совсем другой общественный резонанс.

Нагловатый тон начинал Гридина раздражать; спрятав руки под стол, он крепко сжал кулаки.

– Вы мне расскажите все по порядку, Алексей Борисович. И, если можно, без загадок, Я понимаю: «закон – что дышло, куда повернешь, туды и вышло». Но все же, что я должен говорить на пресс‑конференции?

– Хорошо. Я расскажу вам все, как есть, а вы уж решите, говорить ли об этом на пресс‑конференции… Итак, представлять Павла Козлова как журналиста вам, видимо, не нужно. Его резкие клеветнические нападки…

– Не будем, не будем, – махнул рукой губернатор. – Резкие – да, а содержание в них клеветы нуждается в объективной проверке.

– Тогда – тем более, – оживился прокурор. – В последние четыре года, совпавшие с вашим, Константин Григорьевич, пребыванием у власти, журналист Козлов сотрудничал в газете «Губернские ведомости». Ваш приход он воспринял, мягко говоря, отрицательно. До этого вы возглавляли обком, находились в родственной связи с высокопоставленным в партийных кругах лицом. Козлов, проживавший в Сутееве, наблюдал за вами во время пикников, к тому же о многом был наслышан от своего деда, бывшего главбухом Сутеевского рыбсовхоза. И умершего, кстати, в результате инфаркта, полученного в борьбе с бесчинствами обкомовского начальства. От прежнего партийного руководства уже никого не осталось. Кроме вас, Константин Григорьевич…

– Вы обо мне рассказываете или…

– Попрошу не перебивать! – неожиданно повысил голос прокурор. – Вы просили все по порядку, так послушайте!..

Гридин хотел возразить, но вдруг онемел и почувствовал дикое, неестественное напряжение, нарастающее по мере рассказа прокурора.

– Я говорю о тех причинах, которые побудили журналиста Козлова Павла Сергеевича, убитого в ночь со второго на третье марта сего года, обратить против вас и вашего окружения весь пафос своих критических статей. Если вы считаете это несущественным – можем опустить.