– Какие ты видишь возможности для работы по этому направлению? – спросил генерал у сидящего перед ним полковника Голубкова. – Дело практически провалено действиями Пастухова. Московские фигуранты попросту уничтожены.

– Уничтожены только посредники. Картина представляется следующей: таджикские связники до сих пор имели ограниченные объемы сделок, они впервые пробовали организовать крупную поставку и впервые связаны с политическими и военными силами. Таким образом, основные фигуранты нам известны, и они находятся в Душанбе. Это Азим Гузар, Али Амир Захир, некий Возех. В создавшейся обстановке они будут вынуждены либо искать новые каналы для поставки наркотиков, либо должны отказаться от своих планов.

– Что ты предлагаешь, Константин Дмитриевич?

– Послать в Душанбе команду Пастухова под видом покупателей наркотического сырья. Поручить им разведывательную операцию, а если возможно, то и внедрение в эту группировку. Нифонтов задумался:

– Таджики опирались на уголовников. Захотят ли они поверить группе Пастухова?

Ведь у него и его ребят, так сказать, совсем другой «окрас»...

– А что, если послать их под таким «соусом»... Они уничтожили конкурентов. Они хотят перехватить спицынское дело. Они бывшие военные. У них, следовательно, могут быть соответствующие связи с торговцами оружием. Такое положение дел открывает для нас оперативные возможности.

Нифонтов хмыкнул:

– Их увольнение и разжалование во время прошлого чеченского конфликта неплохо вписывается в такую легенду. Хорошо, давай обсудим подробности операции.

Оба офицера подумали также о том, что задание, если оно будет дано, разом решит проблему с группой Пастухова.

* * *

Пастухов отказался от ужина, но остался сидеть вместе с семьей за общим столом.

Дочка, Настена, канючила, как она умела, роликовые коньки. И хотя в Затопино была только небольшая заасфальтированная площадка – перед сельсоветом, да и та сплошь изрытая проплешинами, Пастух, из которого Настена вила веревки, обещал ей подумать об обустройстве специальной площадки для катания.

– Вернусь только из поездки, – сказал Пастухов, – и займусь этим.

И тут же на глазах Ольги появились слезы.

– Опять... – выдохнула она.

– С чего ты взяла?! Я же по два раза на неделе по делам езжу.

– Да не пытайся ты меня обмануть, Сережа, я ведь душой все чувствую...

– Ну перестань, Оленька, – Пастухов вздохнул. – Ты же знаешь – надо...

Ему случалось без запинки проходить детекторы лжи, но еще ни разу не удалось обмануть свою Олю, она чуяла серьезные перемены любящим сердцем, удивительным женским чутьем.

– Я тебя не обманываю, Оля. – Он ласково положил ей руку на затылок. – Еще ничего не решено, скорее всего, мы откажемся от этой работы. И даже если ребята решат взяться – задание на этот раз совершенно простое, ничем таким нам не грозит. Веришь?

Ольга опустилась на табурет и тяжело вздохнула.

* * *

"Вот она – еще одна моя роль в этой жизни, и, наверное, основная, – невольно думал Пастухов, стоя на службе в маленькой сельской церкви в Спас‑Заулке. – Я исполняю ее под режиссурой Управления по планированию специальных мероприятий, которое подчиняется непосредственно администрации президента. Я имею дело со старым сослуживцем – Константином Дмитриевичем Голубковым – и сам даже толком не знаю, что это за управление – не ФСБ, не внешняя разведка, не МВД. Я научился до некоторой степени доверять Голубкову, который не раз уже отстоял наши жизни в грязных играх политиков и спецслужб.