В руке у Еруслана появился меч, Девлет-батыр сорвал со стены пожарный топор.

Топор свистнул, Еруслан уклонился от удара, но Митя понял, что шансов у витязя не много.

Митя поискал глазами что-нибудь полезное для драки и пополз туда, где валялось отброшенное ружье. Но тут кто-то впился ему в шею острыми пальцами - это постарался Маленкович. Митя дернулся, но старикан накрепко вцепился в него холодными жилистыми пальцами Харона.

Митя с трудом приподнялся, хотя боль пронзала его там и сям как масло. Затем присел, стараясь не рухнуть, саданул Маленковичу локтем, а уже захрипевшего старца ухватил за шею и перебросил через себя.

Он мог теперь оглянуться и увидеть, что батыр загнал Еруслана в угол между двумя холодильниками, а в руках у витязя нет меча. Митя рванулся вперед... и полетел лицом в пол, неистребимый Маленкович ухитрился вцепиться ему в лодыжку своими искусственными зубами.

Старик натужно грыз ногу, а ошалевший от боли Митя ухватил ружье и выстрелил в Девлета. Батыр вздрогнул и выронил топор. Следующий выстрел пришелся в невыносимого старца.

Патронов ни в магазине, ни в патронташе больше не было. Митя кое-как, используя ружье вместо клюки, заковылял в тот угол, где Девлет бил пудовыми кулаками Еруслана. А в руке батыра, толщиной смахивающей на бревно, тем временем снова появился красный пожарный топор.

Все ближе и ближе мускулистая почти гранитная спина Девлета, и в самом деле прикрытая роговыми пластинами. Вот так надо замахнутся и приложить прикладом в голову... В самый ответственный момент Девлет, почти не глядя, перехватил приклад и Митя опять улетел в сторону.

Сейчас Девлет убьет Еруслана и возьмется за него. Зарубит, раздавит, потекут мозги из умной головы под ноги дикаря.

И вдруг в глаза Мити крупным планом бросился крюк от подъемника, который был закреплен на потолочном рельсе, свисал там и пульт управления. Митя подпрыгнул на своих искалеченных ногах, было мгновение равное обмороку, но одной рукой он ухватился за пульт, а крюком подцепил семейные трусы Девлета. И сразу же хлопнул по кнопке "вверх" - подъемник ожил и потащил батыра к потолку.

Все теперь зависело от крепости старинных сталинской эпохи трусов. И они пока держались железно.

Огромное существо уже барахталось под потолком. А на полу лежал Еруслан - похоже Девлет успел нанести ему кроящий удар топором. Грудная клетка витязя превратилась в кровавое месиво.

Тем временем трусы Девлета исчерпали свой запас мощности, надрывно затрещали и... батыр упал вниз, на распростертое тело Еруслана. Попутно и Митино сердце лопнуло как перетруженный воздушный шарик.

Однако из гранитной спины рухнувшего батыра вдруг вылезло острие клинка. А затем батыр перекатился на бок. Как выяснилось, не сам. Лицо его было лицом мертвеца.

А лицо Еруслана, хоть его сплошь заливала кровь, было лицом живого. Но жил витязь еще двадцать секунд, не более. Только успел прошептать: "Настя уже ворота открыла. Она сегодня красивая такая, Мить. А матушка, поди, пирогов напекла..." И преставился.

Бессмертный умер. Собственно, он должен был умереть еще до последнего удара мечом. Левый глаз вытек, рот был заполнен кровью из легких, и самое главное: грудная клетка была рассечена - погнутые панцирные бляшки были перемешаны с осколками ребер, сгустками крови и легочными пузырьками.

Митя закрыл правый глаз Еруслана, затем подобрал меч и чекан, но, чуть подумав, меч положил обратно на пол рядом с мертвым витязем...

В студеных внутренностях холодильника, в который он уже разок заглядывал, стояли коробки с "Инго". Осталось только сгрести их в рюкзак.

"Сейчас бы не помешал бы занавес", - подумал Митя, но, собственно, самое тяжелое было еще впереди.

Надо было идти и даже подниматься вверх на искалеченных ногах, да еще с хрупкими коробками лежащими в рюкзаке. И в любой момент его могли взять, что говорится, с поличным.