- Секундочку, вы что спасателя не признали? Вам что из МЧС должны специально позвонить и меня представить? Распоряжение об эвакуации не про вас? Хотите скончаться, не дожив до зарплаты? - затарахтел Митя, а потом даже хотел протянуть руку, чтобы поздороваться, но вовремя заметил на своей коже никуда ни исчезнувшие ромбики котлетного цвета.

- Так на нас же не распространяется. - строго сказала упитанная дама, но натиск прекратила. - Мы тут секретные.

- Значит, уже распространяется, отстали вы от жизни, связи-то нет. Вот я вместо связи и работаю, - Митя непритворно застонал, страдая от боли и тупых лиц секретных работниц. - Гражданки, вам велено отсюда немедленно выметаться, то бишь спасаться.

Дамы вдруг смилостивились, прислушались и стали спешно исчезать.

В очистившемся от женских тел помещении сделалась видимой стальная дверь с черепом и костями. Какой-то остряк пририсовал черепу бороду и шапку Деда Мороза.

- Как открывается эта дверь? - окликнул Митя одну из последних женщин, чья эвакуация замедлялась крупными габаритами.

- Там сидит один, сторожит склад ценных биопрепаратов. Товарищ Маленкович. Вы позвоните, но он все равно не откроет. Он открывает только Курочкину и главному.

- Так и ему ж надо эвакуироваться. - едва скрывая коварство, сказал Митя.

- Ему не надо, кому он такой нужен. Да и сам он оттуда никогда не уйдет. Он ведь тоже своего рода биопрепарат, - сказала напоследок дама-учетчица и скрылась.

Однако после звонка дверь неспешно распахнулась и Митя вступил в царство холода.

- Ну, что это сегодня от Курочкина покоя нет. Вы - Тюлькин, да? Какие вам образцы? - спросил некто, отчаянно худой и высокий. Возраст его и даже пол были трудноопределимым. И вообще выглядел он страшновато. Наверное, это и был товарищ Маленкович.

- Инго. За номером 345656. Вот так, кажется не ошибся.

- Не ошибся, - подтвердил неопределенный как тень человек. Пошли.

"Неужели так все просто? И маразматик без лишних вопросов отдаст ему вожделенный препарат?" - теплая волна прокатилась по телу Мити, вытесняя боль и холод.

Они двигались вдоль стальных шкафов. И все это изрядно напоминало хорошо оборудованный морг для долгосрочных упражнений студентов-медиков.

- Вот здесь они, любезный.

Двери холодильника распахнулись. Митя с большим интересом заглянул внутрь и тут же получил крепкий удар в левую половину затылка. Ему показалось, что череп его разлетелся и наружу хлынуло все что было внутри: мысли, чувства, какая-то жижа и даже боль.

Очнулся он от холода и от дурноты, выворачивающей внутренности наружу. Дурнота даже была сильнее заметна чем боль, бьющаяся в голове. Митя сверхусилием заставил себя разлепить веки.

На одной руке лежал жгут, из вены торчала игла. Другая рука нащупала какую-то теплую гущу из волос и крови на затылке. Может там и мозги?..

В руки Маленковича перекочевало помповое ружье и оно было направлено ровно на Митю. В магазине два последних патрона, но старичок может и не промахнуться, если он там какой-нибудь пронафталиненный ворошиловский стрелок..

- Значит, ты перешел через порог Ходжелла и стал бессмертным. сказал Маленкович дрожащим от зависти голосом.

- А вы? - машинально простонал Митя.

- А я застрял на нем. Я старею, медленно превращаюсь в чудище, но и до смерти мне далеко. Особенно если регулярно глотать "ингу", особенно если жить без радостей, в холоде, на суровой диете. Это разве жизнь? А ты, значит, сподобился бессмертия...

- Мне - тридцать лет... - Митя сделал паузу, во время которой отчаянно боролся с очередным натиском дурноты. - Мне только тридцатник, хотя я плохо выгляжу.

- Да нет, ты хорошо выглядишь, - оспорил старик Маленкович, учитывая что тебе десять раз по тридцатнику, не меньше. А мне всего лишь сто, но жить дальше невмоготу! Я тут с тридцать восьмого года, с тех пор как рыли котлован под кирпичевский институт.