Короткий резкий собачий лай заставил её вздрогнуть. Дверь не давала совершенно никакой звукоизоляции.

– Фу, Нарк. Ничего там нет. – По другую сторону двери раздался смешок. – А если кто-то додумался спрятать дурь в реакторной, он получит то, что заслужил. – Голос его звучал всё слабее по мере того, как он, продолжая свой обход, удалялся от двери. – Первосортная радиоактивная кока. Такого кайфа вы ещё не знали. Нюхните – и ваш нос засветится. Пошли, пошли, Нарк.

В наступившей тишине Ухура слышала даже постукивание собачьих когтей по полу. Странно, подумала она, о чём это он.

– Пошли, – шепнула она.

Чем ближе Ухура с Павлом подходили к реактору, тем хаотичнее делались показания трикодера. Верными оставались только показания уровня радиации. Защита оказалась далеко не так эффективна, как ей хотелось бы. Если всё пойдёт по плану, им с Павлом не придётся оставаться в зоне излучения настолько долго, чтобы это стало опасным. Но такие реакторы стали причиной столь многих проблем на Земле – некоторые из этих проблем не были решены даже в двадцать третьем веке! – что сама мысль о близости реактора заставляла Ухуру нервничать.

Красноватые ритмичные вспышки света освещали коридор. Дойдя до поворота, Ухура осторожно выглянула за угол. Над дверью в реакторный отсек вспыхивала и гасла красная лампа. Надпись крупными яркими буквами «Опасно!» отнюдь не прибавила Ухуре уверенности.

Определив с помощью трикодера точку, где излучение было наиболее сильным, она указала её Павлу. Тот прижал к стене фотонный накопитель. Создаваемое накопителем поле должно было повысить туннельный коэффициент защитного поля, вызвав тем самым резкую утечку радиации. Накопитель станет своеобразным пылесосом, высасывающим фотоны сквозь стену.

Павел включил накопитель. Послышалось негромкое ровное гудение.

– Как долго? – спросила Ухура шёпотом.

Павел взглянул на показания накопителя.

– Зависит от мощности защитного поля и молекулярного строения стены.

Мысленно Ухура от всей души пожелала, чтобы патруль не пришёл сюда за этой – как её? – кокой, радиоактивная она там или нет.

Джилиан остановила машину недалеко от обрыва над заливом. Начинался отлив. Каменистый берег поблёскивал при свете звёзд.

Джилиан ела пиццу и слушала безумный рассказ Джеймса Кирка. Он придумал столько захватывающих подробностей. Если бы всё это происходило в романе, она бы с радостью отбросила своё недоверие прочь.

Проблема в том, подумала она, что это реальность. До сих пор он не привёл ничего, что могло бы послужить доказательством. И это его утверждение, что он не имеет права оставлять в прошлом анахронические следы, служит ему прекрасной отговоркой.

– Так что сами видите, – закончил Кирк свою фантастическую историю, – Это не Спок хочет забрать ваших китов в свой мир. Это я хочу их забрать в свой мир.

Джилиан протянула Кирку кусок пиццы. Угол раскрошился у него в руке. Кирк откусил от широкой стороны. Длинные нити сыра протянулись от его рта к пицце.

Одно верно: он никогда раньше не ел пиццы, подумала Джилиан. Кто не знает, что пиццу едят с острого конца? Может, он и правда из Айовы. Проездом через Марс.

– Вам знаком принцип «бритва Оккама»? – спросила она.

– Да, – ответил Кирк. – Он так же верен в двадцать третьем веке, как и сейчас. Если возможны два объяснения, правильным, скорее всего, будет то, которое проще.

– Именно. Вы понимаете, что это означает в Вашем случае?

У него поникли плечи. Отложив недоеденную пиццу, Кирк стал отирать испачканные сыром пальцы измятой бумажной салфеткой.