Дарья уснула. Алексей, чувствуя себя полным ничтожеством, коснулся губами её лба, поправил одеяло и вышел из спальни. Боже, как же ему хотелось выпить, хотя бы одну рюмку. Глоток водки помог бы снять внутреннее напряжение. Однозначно, проверено временем.

Но нет! Силы воли пока хватало. Вряд ли Дарья посреди ночи начнёт истерить, но всё равно нужно быть начеку. Страшно за неё. Безумно страшно. Вдруг у неё в голове что-то перемкнёт и... об этом даже думать не хотелось, и без того тяжко.

В гостиной он взял с журнального столика фотоальбом, который за последние дни просматривался бессчётное количество раз, и уселся на застеленный диван. За окном продолжал моросить дождик. После той бури, когда погибла Кира, погода всё время была пасмурной. Июль доживал свой срок в скорби.

Сгорбившись, как старик, Алексей листал фотоальбом. На всех снимках Кира и Дарья смеялись или улыбались. И это вызывало боль, ведь смех и улыбки остались в прошлом. Ничего больше не будет как прежде. Дарья вчера обмолвилась, что всё теперь видит в красном свете. Мир для неё стал иным, и в ближайшее время вряд ли что-то изменится. Вот она на фотографии на фоне детской площадки - рыжие волосы, будто пожар, глаза сияют. Такая живая, яркая... а там, в спальне, лежит женщина выцветшая, опустошённая. Жуткая разница. Словно до той грозы была жизнь, а после наступило влачение - серое, унылое.

Выпить бы. Алексей знал: в шкафчике на кухне стояла непочатая бутылка водки. И она манила, заставляла то и дело коситься в сторону кухни.

Каждая фотография выглядела как обвинение. Закрыть бы альбом, отложить его в сторону - к чему себя мучить? - но рука помимо воли листала и листала страницы, пальцы касались снимков.

Один глоток. Всего один. Дарья спит и вряд ли проснётся до утра. Алексей буквально ощущал вкус водки во рту и, постоянно сглатывая слюну, косился в сторону кухни. Даже с жуткого похмелья он не испытывал такой острой потребности выпить. Глоток для успокоения нервов. Только один глоток. Или два...

Закрыл альбом через силу, с таким выражением на лице, словно сделал какую-то подлость. Предстоящая ночь представлялась Алексею мрачной вечностью. Он устал, но чувствовал, что не сможет уснуть. И вот так сидеть наедине со своими мыслями? Нет, нужен глоток водки, чтобы не спятить! Никому не будет хуже, если он немножечко выпьет. Хуже ведь уже некуда.

Решено!

Алексей почти не заметил, как сходил на кухню за бутылкой - ноги и руки сделали всё сами, пока мозг взял паузу. И вот он уже с пойлом опять на диване, лихорадочно откручивал крышку и ругал себя за отсутствие силы воли. Но дело сделано. Он поморщился, резко выдохнул и припал губами к горлышку. Пил жадно без натуги, словно это была вода, а не водка. Глаза слезились, лицо раскраснелось, он опустошил бутылку почти до половины, напрочь забыв про "Один глоток. Или два". Тяжело дыша и отдуваясь, поставил пойло возле дивана, откинулся на спинку. Алкоголь ударил в голову, нервы расслабились.

Он вынул из фотоальбома снимок, на котором были Дарья с Кирой и долго вглядывался в него, мысленно прося прощение - теперь без надрыва, а с грустью. Глаза затуманились, веки отяжелели. Глотнул ещё водки и скоро уснул, продолжая держать в руке фотографию.

Спал крепко, его не разбудил даже грохот в спальне - это Дарья, проснувшись после полуночи и поднявшись с кровати, опрокинула на пол с тумбочки электронные часы.

Не слышал, как она в одной ночной рубашке бродила по коридору, будто привидение, а потом зашла в ванную комнату и, спустя минуту вышла с зажатым между пальцев бритвенным лезвием.

Алексею снился психоделический бред, когда Дарья покинула дом и под моросящим дождём поплелась к поляне за оранжереей.

Он нашёл способ спрятаться от горя. Нашёл, как всегда.

***

Босые ноги ступали по мокрой мощёной дорожке, в руке блестело лезвие, с губ чуть слышно срывалось:

- Празднуя луны восход.