Соприкосновение с бабушкиным домом разбередило воспоминания, которых она редко касалась, особенно в последние годы. Это были воспоминания с разнообразной палитрой эмоций — от радостных и беззаботных до самых горьких в её жизни. Но всё же они были светлыми, даже когда на глаза от них наворачивалась слеза. Ведь это были воспоминания о любимых и родных людях, которые когда-то тут жили.

Несмотря на неусыпное око телохранителей и французских жандармов, дом оказался в осаде. Над двориком временами появлялись мини-дроны, пытающиеся сделать хотя бы пару кадров перед тем, как их собьют электромагнитными излучателями. Рядом с калиткой периодически прохаживались субъекты, иные из которых смотрелись слишком недружелюбно для фанов проекта или репортёров. Антиглобалисты, радикальные защитники природы и религиозные фанатики — это ещё не полный список фриков, враждебно относящихся к «Терра Нове». И если иные из них специализировались на ненасильственных флэш-мобах и издевательских пранках, которые затем поднимали хайп в Сети, то некоторые, по мнению корпоративной СБ, могли представлять опасность.

В такой обстановке сложно было почувствовать себя в расслабленности и уединении. Но всё-таки умиротворяющая атмосфера старого родового гнезда постепенно обволокла издёрганную Сашину душу, охлаждая и успокаивая воспалённые нервы, как целительный бальзам.

Вечером того дня Саша очень долго простояла на крыльце, глядя на старые качели во дворе, пока раскидистую крону возвышающегося над ними дуба присыпал необычный для этих тёплых краёв лёгкий снежок.

Говорят, люди не могут на самом деле помнить события из младенчества. Но из недр Сашиной памяти настойчиво всплывало солнечное весеннее утро, которым она, ещё совсем крошка, ворочалась в колыбели, стоящей здесь же, на этом крыльце. К колыбели временами опускалось заботливое лицо бабушки, которая хлопотала на летней кухне, не забывая поглядывать на внучку. А вдалеке, на этих самых качелях, под дубом, который был тогда поменьше, но таким же зелёным и пышным, неспешно качалась мама. На красивом, несколько отстранённом, смуглом лице Лианны играла улыбка, а её губы шевелились, словно она оживлённо общалась с кем-то. А ведь на качелях она была сама…

— Саша, ты чего там так долго? Вечера нынче холодные, замёрзнешь ещё!

Бабушка с проснувшимся дедушкой забрали провалившуюся в воспоминания Сашу с крыльца, когда на уютный приморский городок опустилась ночь, необычно светлая из-за присыпавшего землю снежка и яркой луны. Словно несмышлёную девочку, отставшую от сверстников в развитии, они усадили её за стол, накормили сытным провансальским рагу в глиняном горшочке и напоили домашним вином, не смущаясь из-за рассеянных односложных ответов на их расспросы. Саша, вопреки обыкновению, не отмахивалась от стариковской заботы.

— Тебе нужно очень хорошо отдохнуть, дорогая моя, — проворковала бабушка после того, как провела внучку в гостевую спальню на втором этаже, когда-то принадлежавшую дяде Дюку.

— Знаю, ба, — ответила Саша, устало стягивая через голову водолазку. — Не переживай за меня.

Бабушка убедилась, что вмонтированный в стену электрический камин не просто декоративно изображает огонь и потрескивает, внося свой штрих в уютную атмосферу, но и на самом деле хорошо прогревает комнату. Протерев и без того чистый камин тряпочкой, и наморщив нос, словно осталась недовольна результатом, бабушка пробубнила:

— Ну и холодные же пошли сейчас зимы. Никогда у нас на юге такого не было! В Бретани, на родине Эмиля — это да. Но тут, в Провансе, я привыкла выходить на Рождество из дому в одном свитере.

— Угу, — неопределённо ответила на это Саша, присев на кровать и стянув с себя джинсы.

— Завтра сочельник. Но я тебя с собой на утреннюю мессу не зову. Знаю, что ты этого не любишь.