И по её глазам было видно — она действительно знает.

— Да, мне больно из-за того, что ты сделала такой выбор, — продолжила Саша. — Ведь это означает одно из двух. Либо ты считаешь меня лгуньей, и не веришь моим словам о том, что эти люди, на которых ты работаешь, сделали со мной и моими близкими. Либо, что ещё хуже — ты веришь мне, но всё равно работаешь на людей, которые были намерены пытать и убить меня, и непременно сделали бы это, если бы им не помешал случай. И тот, и другой вариант — входит в огромный диссонанс с тем, что я всегда о тебе думала. Задевает меня до открытых рваных ран, которые не залечит никакой подорожник. Это так. И ты это сама прекрасно знаешь! Ведь ты, Рейчел, знаешь меня лучше всех на этой чёртовой Земле! Так что, чёрт возьми, ты ещё хочешь от меня услышать?! И зачем вообще понадобился этот чёртов разговор?!

На фоне всё сильнее распаляющейся Саши её собеседница оставалась удивительно спокойной. Это всегда удавалось Хилл лучше — сохранять самообладание. Неудивительно для человека, выросшего в милитаризованной семье, где не принято было открыто выражать чувства даже между близкими. Лишь тот, кто очень хорошо знал Рейчел, мог приметить на её лице признаки волнения.

— Я рада, что ты высказала всё это, Саша, — наконец ответила она. — Рада, что могу смотреть тебе в глаза и видеть в них, что ты говоришь всё это искренне.

— А вот я что-то ни хрена не пойму, что в этом такого радостного.

— Чутьё всегда подсказывало мне, что с тобой всё не так, как кажется многим у нас в проекте. Аналитики привыкли доверять оценкам, которые делают искины. Так было и в отношении тебя. Но человеческая личность — нечто гораздо более сложное, чем пара-тройка математических формул. Искины часто ошибаются в отношении людей. А также — предоставляют, наряду с основной, целый ряд менее вероятных альтернативных оценок, которые люди обычно игнорируют.

— О чём ты вообще толкуешь, Хилл? — нахмурилась Тёрнер.

— Все эти годы я пыталась донести до коллег, что их предубеждение в отношении тебя — ошибочно. Однако меня не желали слушать. Во-первых, считали по отношении к тебе предвзятой. А во-вторых — слишком сильна была накопившаяся к тебе неприязнь после стольких лет, на протяжении которых мы лили друг на друга грязь. Чем сильнее маховик ненависти раскручивается, тем сложнее его остановить.

В ответ на эти слова Саша ухмыльнулась и развела руками.

— Потребуется нечто гораздо большее, чем простое извинение со стороны твоих «коллег», чтобы остановить этот «маховик», Хилл. У меня до конца жизни будут стоять в ушах мольбы моей подруги, которой ваши наёмники угрожали отрубать пальцы. Будет стоять перед глазами бледное лицо доктора Купера, моего наставника — голого, беспомощного, привязанного к стулу старикана…

Рейчел выдохнула, прежде чем произнести:

— Даже если считать, что проект «Star Bridge» несёт ответственность за все действия корпорации «Орион», совершенные гораздо раньше, чем эта корпорация выступила одним из соучредителей проекта — всё равно моим коллегам не за что приносить извинения, Саша. Никто в «Орионе» не был причастен к произошедшему с тобой в Лаосе.

— О, ну конечно же! — всплеснула в ладони Саша, гневно сощурившись. — Так вот какую песенку ты решила спеть?!

Однако Хилл, не позволив сбить себя со своей волны, продолжила:

— Главная ошибка наших эсбэшников была в том, что они были убеждены, что и тебе это прекрасно известно. Они считали тебя и Доминика Купера участниками этой инсценировки. Но я всегда знала, что это не так. Вы были всего лишь марионетками в руках других людей. Жаль, что я смогла донести это до нужных людей так поздно.