По выражению её лица было понятно — Хилл хорошо почувствовала толщину невидимой стены, которая их разделяет. Но при этом было ясно и другое — она запаслась решительностью провести этот разговор, невзирая на препятствия.

— Я пришла поговорить как раз об этом, — заявила она.

Саша покачала головой, с досадой думая о том, как сильно происходящее всё усложняет. Все эти годы, вопреки логике, она пыталась разделить историю её дружбы с Хилл и историю её вражды со «Star Bridge» — так, будто эти две истории развивались в параллельных Вселенных, которые никогда не могли пересечься.

Вопреки собственной натуре, которая всегда стремилась к упрощению человеческих отношений и внесению в них кристальной ясности, Саша прибегала в своей голове к замысловатой казуистике, убеждая себя, что Хилл — хороший человек и честный профессионал, а её работа на враждебный проект не противоречит этому утверждению и не делает её пособницей тех ужасных деяний, которые совершили бенефициары этого проекта в отношении Саши и её близких.

Но этот чёртов разговор, в рамках которого Хилл открыто выступает их посланницей, разбивал вдребезги хрупкую мыслительную конструкцию, которую Саша так долго выстраивала в сознании и так тщательно берегла эти годы. И понимание этого очень злило.

— Не следовало тебе приходить, — наконец нашла слова Саша, в чей растерянный голос вернулся холодный металл. — Мне не о чем говорить с людьми, которых ты тут представляешь, Хилл. Если они хотят явиться с повинной — то им к правоохранителям.

Отпор Тёрнер не отпугнул Хилл — она явно была готова к такому повороту разговора и тщательно всё продумала.

— Знаешь, люди в службе безопасности «Star Bridge» много думали о тебе эти годы. Внимательно следили за твоим поведением. Изучали твою биографию.

— Я должна быть удивлена? Или, может быть, даже польщена?

— Вряд ли. Речь — об обыкновенной разведывательной работе. В рамках этой работы ты воспринималась как агент противника, целенаправленно несущий вред нашему проекту. Не из-за твоей инженерной работы, разумеется, а из-за твоего активного участия в информационной кампании против нас, а также близких связей с людьми, которые ответственны за многие другие недружественные действия. Изначальная оценка твоей личности и твоих мотивов службой безопасности проекта была довольно категоричной и однозначной: ты — непримиримый враг нашего проекта, который давно сжег все мосты и пойдёт на любые шаги ради достижения перед нами преимущества. В своё время такую оценку подтвердил искин. И на этом многие были склонны поставить точку. Многие, но не все. Особенно — после того, как они пообщались о тебе со мной.

— Вот как? — недобро прищурилась Саша. — А я-то все эти годы наивно убеждала себя в том, что ты — бесхитростная трудяга, которая погружена в работу, витает в облаках и не участвует во все этих грязных корпоративных интригах.

— Наверное, ты очень хотела себя в этом убедить, Тёрнер. И я понимаю почему. Но мы с тобой обе знаем, что реальный мир устроен иначе. Я — очевидный источник информации о тебе. Меня подвергли допросу на твой счёт ещё на стадии собеседований. Я не имела возможности утаивать что-либо или лгать, если хотела иметь шанс попасть в проект.

— Да уж, — пробормотала себе под нос Тёрнер, невесело усмехаясь. — Да я, в принципе, догадывалась. Просто решила выстроить в голове немного воздушных замков, населённых розовыми единорогами, среди которых можно было сохранить память о той Рейчел Хилл, с которой мы когда-то были так близки, что даже набили одинаковые татушки. Маленький невинный самообманчик во имя душевного спокойствия. Ты пришла специально для того, чтобы отнять у меня это?

— Есть ли смысл в таком самообмане после того, как мы полтора года наблюдали неприкрытую изнанку друг друга? — спросила Рейчел, продолжая открыто смотреть в глаза Саше.