– Мы за ней сбегаем, ага? – с заискивающей улыбкой предложил Илья.

– Ты один, – старик понимающе улыбнулся. – Он останется, а то разбежитесь, словно тараканы…

Бритоголовый ушагал вниз по лестнице, а обитатель дома добавил:

– Пошли, чего стоять-то? Звать меня Василием Петровичем.

Андрей назвался, и хозяин повел его в ту квартиру, на двери которой красовалась латунная восьмерка.

Если сам дом выглядел только что отремонтированным, то здешнюю обстановку будто собирали по помойкам – ветхие стулья, промятый диван с коричневой обивкой, ковер на стене, такой вытершийся, что невозможно разобрать рисунок, холодильник ЗИС, изготовленный во времена Хрущева.

Старик уселся на диван, и Андрея поразило, насколько картинка из видения совпала с реальностью – врывающиеся в окно лучи закатного солнца, в них кружатся пылинки, на полу, высвечивая выбоины в старом линолеуме, лежит яркое желтое пятно.

– Вы – первые, кого я увидел за эти дни, – сказал Василий Петрович. – Ну, после того, что случилось-то… Первые нормальные, имею в виду, а разные уроды к дому подкатывали, но я их внутрь не пускал.

– Как «не пускал»? – спросил Андрей.

Оружия видно не было, да и бойцом старик не выглядел…

– Да ты ж заметил, – Василий Петрович махнул рукой. – Я когда проснулся-то утром пятого, то сразу понял, что один в доме выжил, даже не понял, а почувствовал, ощутил все, от подвала до крыши. Поначалу испугался, потом интересно стало – могу двигать чем угодно тут, как своим пальцем, починить что-то или сломать по желанию, но зато выйти не в состоянии… Пробовал, не получается – не в силах нога за порог переступить, да и вижу снаружи все плохо.

С лестницы донеслись шаги, недовольный голос Лизы, и в комнату вошел пришибленный Илья.

– Там двери все закрылись сами, кроме этой, – сообщил он, и показалась Лиза, ведущая за руку Рика.

– Располагайтесь, располагайтесь, – старик заулыбался, но лучше бы он этого не делал: беззубые челюсти смотрелись не особенно дружелюбно, а язык у хозяина дома и вовсе был синим. – Что еще странно-то, есть мне совсем не надо, хотя я и раньше-то не особенно много потреблял. Но тут вообще забросил, да и не пью, а то давно бы коньки отбросил…

Девушка смотрела на Василия Петровича с отвращением и ужасом, но он этого не замечал, продолжал рассказывать, оживленно жестикулируя. Видно было, что единственный выживший обитатель дома, ставший кем-то вроде домового, соскучился по людям.

– А, да… – спохватился он минут через десять. – Вы-то, наверное, есть хотите?

– Может, вы нам отдельную квартиру выделите? – поинтересовалась Лиза и поджала губы.

– Это конечно, – Василий Петрович кивнул, засмеялся, от чего его борода затряслась, как веник, из которого вытряхивают сор. – Совсем забыл, что значит быть человеком… Занимайте третью, это на первом этаже.

Девушка развернулась и поспешно вышла из комнаты, Илья последовал за ней.

– Мы сейчас устроимся, а потом я к вам вернусь, поговорим, – сказал Андрей. – Интересно, а вы ничего странного в пришедшем с нами пацане не видите?

Фасетчатые глаза позволяли их хозяину смотреть на мир не так, как остальным людям.

– В пацане? – удивился Василий Петрович. – Занятно ты его назвал, ему уже за двадцать. Ведет себя, правда, как двенадцатилетний, но они все такие, нынешние-то, – и он издал дробный старческий смешок.