|
Стало слышно, как шелестит дождь и какая-то мелкая живность (но между печкой и Жаром Рыска чувствовала себя в безопасности), лает вдалеке собака да поскрипывает дерево за избой. Потом шмыгнул носом уже Альк. — Получилось, — прошептал он со смесью недоверия и восхищения. — Ну надо же. — А что, могло не получиться? — встревожилась девушка. — Обычно путникам не удается менять дороги друг друга, — нехотя признался саврянин. — А раньше ты говорил, что крысы вообще не могут этого делать, только видят! — И это тоже. — Памятливость весчанки Алька не шибко обрадовала. — Но сейчас-то я человек. Вот и решил попробовать, проверить. — А что было бы, если бы не получилось? — настаивала Рыска, чуя какой-то подвох. — Какая теперь разница-то? Лежи и радуйся. Девушка прислушалась к себе. — А ничего не поменялось, — разочарованно протянула она. — И нос у меня по-прежнему течет… — Конечно. Где ты видела, чтоб простуда так сразу прошла? Спи давай. — Голос у саврянина снова стал уверенно-командным. — И постарайся не хлюпать хоть четверть лучины, пока я не засну. — Хорошо, — пообещала Рыска, поверив Альку и тоже повеселев. Даже горло как будто меньше болеть стало. Но теперь уже саврянину что-то не спалось. Он перевернулся на спину, заложил руки за голову и с досадой сказал: — А тот косой так за мое убийство и не поплатился. Сидит небось опять в кормильне, пьет, веселится, хозяину глазки строит. И не достать его уже, далеко отъехали. — Ничего, его Богиня накажет, — попыталась утешить видуна Рыска. — Как? — скептически буркнул саврянин. — Да уж придумает что-нибудь. Пожар нашлет, болезнь или невезение. — Пфе! Я видал кучу подлецов и ублюдков, которые прожили долгую счастливую жизнь и померли в роскоши, ничуть не раскаявшись. — Значит, Богиня давала им шанс исправиться! — с пылом подхватила Рыска. — И если они им не воспользовались, то в посмертье не найдут пути к Вечному Дому и будут вечно плутать по бездорожью! — Тоже мне кара, — еще презрительнее фыркнул Альк. — Да кому он нужен, этот Дом? — Как это — кому?! — священно возмутилась девушка. — Мне, например! Это место, где всегда тепло, цветут вишни и горит очаг, где тебя всегда ждут… — Кто? — Родители, дети, друзья… — Нет, я имею в виду — кто ждет именно тебя? Девушка растерянно почесала обстреканную крапивой щиколотку. С отцом она вообще-то не желала встречаться ни там, ни тут, мать сама ее избегала, детьми Рыска еще не обзавелась, а единственный друг, хвала Богине, пока пребывал на этом свете. — Ну… дедушка, например, — осторожно предположила она. — И что, он согласится провести с тобой вечность в этой идиллической избушке? Или все-таки предпочтет запереться в ней с омоложенной бабушкой, дабы наверстать последние двадцать лет вынужденно духовного общения? — Почему у тебя каждый разговор на похабень какую-то сворачивает?! — Это не похабень, а правда жизни. У большинства людей столько друзей и родичей, что они, видать, после смерти лопаются, по сотне домов разрываясь. |
