Мы послушно бросились к коленопреклоненному, окованному цепями мужчине.

    -  Завтра к вечеру, надо думать, память к нему вернется.

    -  Девятнадцать часов уже есть? - спросил пленник.

    -  Нет, - ответил Борчофф.

    -  Я заговорю, - заявил он, - в девятнадцать часов.

    -  Испугался завтрашних доводов? - осведомился Борчофф.

    -  Нет, - ответил узник. - Но всему свое время и место: и речам, и клинкам.

    -  Эта поговорка в ходу у воинов, - отметил Борчофф.

    -  В самом деле?

    Приветствуя его, Борчофф поднял чашу. Он тоже принадлежит к касте воинов.

    -  Вот незадача, - проговорил он, - что ты попал к нам в руки. В стойлах Турий нужны рабы - чистить тарларионов.

    Сидящие за столами мужчины расхохотались. Посмеялись остроте Борчоффа и мы. Если пленник из воинов, для него это куда как оскорбительно. И мне, и всем прочим показалось ужасно забавным, что он вдруг станет рабом и его возьмут и отправят на самые грязные работы. Там, во дворе, даже скованный цепями, он напугал меня. Так что мысль о его будущем рабстве меня особенно радовала. Так ему и надо!

    Узник не ответил Борчоффу. Кивнув нам, Борчофф осушил чашу.

    -  Бедный хозяин, - стоя на коленях, взяв в ладони его голову и целуя, причитала я над коленопреклоненным мужчиной, - бедный хозяин.

    -  Ты та самая шлюха, что была во дворе. - Он всмотрелся в мое лицо.

    -  Да, хозяин.

    -  Приятно будет пометить тебе ушко. О чем это он?

    Мы принялись ласкать, целовать его, принесли ему вина, разных лакомств. Вились вокруг вьюном, прислуживали что было сил.

    -  Настало время для главных наслаждений! - объявил Борчофф.

    Мужчины нетерпеливо вскинулись. «Дина!» - позвал тот, которому недавно я подавала остро приправленное мясо.

    Торопливо чмокнув коленопреклоненного, опутанного цепями узника - таким небрежным поцелуем одаряют на Земле жены мужей - и шепнув: «Прости, хозяин, но я должна служить другому», я бросилась на зов.

    Уже убегая, услышала, как узник спросил Борчоффа, который час. «Восемнадцать часов», - ответил тот.

    Я лежала в объятиях воина на подушках, разложенных на полу в зале наслаждений, и целовала его. Это уже четвертый.

    -  Как чудесно с тобой, хозяин, - шептала я, прижимаясь к нему, чуть приподнимая голову. Дал бы кусочек подслащенного медом мяса со стоящего рядом с ним металлического блюда! Ни я, ни остальные девушки такую пищу сами брать не смеем. За это могут отрубить руки. Несколько часов до пира мы ничего не ели, да и на самом пиру - тоже. Нас зовут на пир не есть, а прислуживать. Мы - рабыни. Однако мужчины могут нас покормить. Хотим есть - должны заслужить свою пищу.

    -  Пожалуйста, хозяин, - обхаживала его я, - покорми Дину. Он положил мне в рот кусочек сваренного в вине, подслащенного медом мяса, запихнув его пальцами между зубами и щекой.

    -  Спасибо, хозяин, - прошептала я с куском мяса во рту, целуя его.

    Я оглянулась, смакуя мясо. Вон, поодаль, - Сульда. Сегодня вечером мне досталось больше лакомых кусочков.