|
При этом у актера, похоже, была разработана специальная система – он сначала методично перекладывал в маленькую тарелочку все то, что было разбросано по рису, а потом с видимым удовольствием съедал рис. Ямамото-сан удивился и спросил, чем вызвана такая манера поедания «ленивых суси». На это Симура-сан ответил: еще в раннем детстве родители – а он, между прочим, потомок древнего самурайского рода – внушили ему, что нет ничего вульгарней, чем есть рис, когда на нем что-то лежит. «К несчастью, – продолжал он с горькой улыбкой, – я очень люблю „ленивые суси“». Вот это и есть настоящая любовь. Ради нее человек готов многое вынести. Я отлично понимаю Такаси Симуру. «Ленивые суси» – это непреодолимая страсть, перед которой не устоит даже самурайская мораль. Дикое зрелище На этот раз речь пойдет о туалетах. Так что те, кто считает данную тему непристойной, а также те, кто собирается в скором времени завтракать, обедать или ужинать, могут сразу перейти к следующему эссе. У меня ни разу в жизни не было запора. Над этим можно посмеяться, сказать: «Ничего се-бе, прямо как у обезьяны» – и показать на меня пальцем. Ну, может, и как у обезьяны или, ска-жем, у барсука – мне все равно. Я считаю, что чем меньше в жизни неприятных моментов, тем лучше. Но все-таки дважды за всю свою жизнь мне так и не удалось довести до логического конца вполне внятное желание облегчиться. Попросту говоря, все втягивалось обратно. Отчего, спросите вы? А оттого, что бывают туалеты настолько дикие, что и представить себе невозмож-но. Об одном из таких туалетов – о том, который находится в маленьком монастыре на полуост-рове Святой Афон в Греции, – я уже где-то писал и повторяться не буду. Напишу о втором. Второй такой туалет я встретил в монгольской пустыне, неподалеку от границы, во время ночевки в казарме монгольских пограничников. Туалет этот (в моем случае ставший мощным закрепляющим средством) затмевал своего афонского собрата по всем статьям, то есть он был еще более мерзким, вонючим и загаженным. Вдобавок им пользовалась тьма людей, поэтому вокруг разлилась лужа, смахивающая на небольшой пруд. В общем, зрелище поистине кошмарное. Чтобы справить нужду, нужно было сначала пройти по перекинутой через лужу доске. Но квазипруд выглядел достаточно глубоким, и при одной мысли о том, что доска может подо мной подломиться, мне становилось так страшно, что я долго не решался даже подойти к туалету. Когда же пересилил себя, оказалось, что внутри, в полумраке, охваченные какой-то безудержной, дикой радостью, роились черные мухи, по размерам сравнимые с небольшими пельменями… За свою жизнь я вдосталь намотался по всяким захолустьям и справлял нужду в самых раз-нообразных туалетах, но эти два отхожих места настолько подействовали на меня, что я так и не смог добиться желаемой цели. А совсем недавно я прочитал документальную книгу Эндрю Чайкина «Человек на Луне», о космонавтах – участниках программы «Аполлон». И понял, что мой опыт – ничто по сравнению с тем, что пережили они. Ходить по большой нужде, находясь на борту космического корабля, дело чрезвычайно сложное. Ощутив первые позывы, космонавт должен взять специальный пластиковый мешок, края которого смазаны адгезионным средством (т. е. клеем), и плотно приклеить его к своей оголенной заднице. Когда краешек того самого вылезет наружу, надо через пластик ухватить его пальцами и тянуть – ведь в условиях невесомости оно само по себе не выпадет, значит, надо ему помочь. После того как улов окажется в мешке, надо туда же засунуть предварительно вскрытую инсектицидную капсулу (которая уничтожает насекомых). Затем содержимое мешка тщательно перемешать. Эта процедура занимала у космонавтов около часа. Вонь, бывало, стояла невыносимая. Ну а как иначе? Попробуйте представить себе трех человек, которые по очереди справляют нужду в «хонде-сивик» с наглухо закрытыми окнами… Но хуже всего, если у кого-то из членов экипажа случался энкопрез , а необходимая меди-цинская помощь запаздывала. |
