|
- Хой! Платят! Разве эт деньги? Я на текстильном и то больше заработаю. - Тш-ш! Тише ты можешь? - 0-о-ой, - вздохнула-простонала на весь вестибюль широ-кокудрая Нэлля. - Милая подружка подушка! Спать-то как хо-чется-а... Ту ночь с шоферянами прогуляла... Ну ладно, больной, ты тазик потом подсунь под кровать, я утром вынесу. Глубоко-затяжно зевнув, не покрывая рта, в конце зевка сказала Зое: - Тут я, в заседаниях буду, на диванчике. И, не дожидаясь разрешения, пошла к угловой двери - там была с мягкой мебелью комната врачебных заседаний и пятиминуток. Она оставляла еще многую недоделанную работу, невычищенные плевательницы, и в вестибюле можно было помыть пол, но Зоя посмотрела ей в широкую спину и сдержалась. Не так давно и сама она работала, но начинала понимать этот досадный принцип: кто не тянет, с того и не спросишь, а кто тянет - и за двоих потянет. Завтра с утра заступит Елизавета Анатольевна, она вычистит и вымоет за Нэллю и за себя. Теперь, когда Сибгатова оставили одного, он обнажил крестец, в неудобном положении опустился в тазик на полу около кровати - и так сидел, очень тихо. Ото всякого неосторожного движения ему было больно в кости, но еще бывало паляще больно и от касания к поврежденному месту, даже от постоянного касания бельем. Что там у него сзади, он не видел никогда, только иногда нащупывал пальцами. В позапрошлом году в эту клинику его внесли на носилках - он не мог вставать и ногами двигать. Его смотрели тогда многие доктора, но лечила все время Людмила Афанасьевна. И за четыре месяца боль совсем прошла! - он свободно ходил, наклонялся и ни на что не жаловался. При выписке он руки целовал Людмиле Афанасьевне, а она его только предупреждала: "Будь осторожен, Шараф! Не прыгай, не ударяйся!" Но на такую работу его не взяли, а пришлось опять экспедитором. Экспедитору - как не прыгать из кузова на землю? Как не помочь грузчику и шоферу? Но все было ничего до одного случая - покатилась с машины бочка и ударила Шарафа как раз в больное место. И на месте удара загноилась рана. Она не заживала. И с тех пор Сибгатов стал как цепью прикован к раковому диспансеру. С непроходящим чувством досады Зоя села за стол и еще раз проверяла, все ли процедуры исполнила, дочеркивая расплывающимися чернильными черточками по дурной бумаге уже расплывшиеся чернильные строки. Писать рапорт было бесполезно. Да и не в натуре Зои. Надо бы самой справиться, но именно с Нэллей она справиться не умела. Поспать - ничего плохого нет. При хорошей санитарке Зоя и сама бы полночи поспала. А теперь надо сидеть. Она смотрела в свою бумажку, но слышала, как подошел мужчина и стал рядом. Зоя подняла голову. Стоял Костоглотов - неукладистый, с недочесанной угольной головой, большие руки почти не влезали в боковые маленькие карманчики больничной куртки. - Давно пора спать, - вменила Зоя. - Что расхаживаете? - Добрый вечер, Зоенька, - выговорил Костоглотов, как мог мягче, даже нарастяг. - Спокойной ночи, - летуче улыбнулась она. - Добрый вечер был, когда я за вами с термометром бегала. - То на службе было, не укоряйте. А сейчас я к вам в гости пришел. - Вот как? - (Это уж там само получалось, что подбрасывались ресницы или широко открывались глаза, она этого не обдумывала.) - Почему вы думаете, что я принимаю гостей? - А потому что по ночным дежурствам вы всегда зубрили, а сегодня учебников не вижу. |
