– Да, на конкурс. Но в этом году ты лауреатом не будешь. Усек?

– Усек,– несколько погрустнел Антон.

– Только дипломантом,– чуть усмехнувшись, продолжал Зайцев.– А вот на следующий год… Понял? Тактика.

– Вот теперь ясно, как апельсин,– расплылся в улыбке Ремизов.

– Получишь первую премию. Это даст тебе право претендовать на положение солиста Всесоюзного радио и Центрального телевидения…

– Спасибо… Я… Спасибо…– Антон схватил руку Роберта и долго тряс ее.

– Дальше – дело за тобой,– осторожно освободился от него Зайцев.– Фестивали в Варне, Со-поте, Сан-Ремо… Старайся сам. Наше дело – вывести на орбиту…

Объявили посадку. Зайцев взял адрес общежития Мажаровой и на прощанье облобызал Ремизова.

Среди пассажиров этого поезда Антон был самым счастливым человеком.

Референт Виленского знал, что говорил. Телеграмма, пришедшая буквально через пару дней после возвращения Ремизова в Южноморск, сообщала, что Сергей Николаевич вылетает к невесте. Заветное послание отнесла к Мажаровой сама Раиса Егоровна.

– «…Обнимаю, целую, твой Сергей»,– дочитала Нина и, обняв комендантшу, закружила по комнате.– Видите, видите! Едет… Летит!

– Радуйся, голубка, радуйся, твое дело такое,– расчувствовалась суровая управительница женского общежития.– Встречай своего суженого…

– Раиса Егоровна,– воспользовалась случаем Мажарова,– ничего, если мы устроим прием здесь?

– Зачем же здесь,– солидно ответила комендант.– В красном уголке будет сподручнее… Жених-то твой не простой смертный…

– Нет-нет! – поспешно отказалась Нина.– Спасибо. Мы уж в нашей комнате… Уютней. И без особого шума…

– Ну, смотри сама. Я хотела, как лучше…

Но особенно торжествовала Мажарова, когда с работы вернулась Вера. Дав ей прочесть телеграмму, Нина не без ехидства сказала:

– Ну что, съела? Так кто мошенник?

– Брось, Нинча,– смутилась подруга.– Нашла о чем вспоминать…

– А ты говорила: бросил, потому что общежитская,– не унималась Мажарова.– До чего же вы все примитивные! Потому что серые… А для Сережи главное – человек! Поняла?

Вера полностью признала свое поражение и, чтобы замолить свою вину, взялась помогать в устройстве банкета по случаю приезда Виленского.

А подготовка развернулась грандиозная. Раиса Егоровна не пожалела даже ковровую дорожку, которая покидала каптерку в особо важных случаях, например, если обещало нагрянуть высокое начальство или другая какая авторитетная комиссия.

В день приезда Сергея Николаевича из кухни на этаже, где жила Нина, разносились по общежитию ароматы, сводившие с ума всех обитателей, привыкших к постным запахам столовки. Это колдовала Полина Семеновна.

Ремизов снова бегал по магазинам, заглянул по знакомству в буфет «Прибоя».

Приближался торжественный час. В комнате Нины и Веры был накрыт стол. Такой, за который не стыдно было посадить Виленского.

Мажарова, одетая в новое платье (результат последнего визита Фаины Петровны) и туфли, не могла найти себе места.

Вера и Антон дежурили внизу, в вестибюле, чтобы торжественно встретить и проводить жениха к невесте. Вольская-Валуа несла вахту на кухне у духовки, в которой томилась индейка.

И когда в дверь раздался стук, Мажарова подскочила к ней в один миг.

В комнату ввалилась Крюкова. Она была в стареньком платье, сбившейся косынке и с узелком в руках.

Мажарова так и застыла с открытым ртом.