Изменить размер шрифта - +
  Как нес он в
зубах кость,  так и не выпустил ее. Разжали мы у пса челюсти, взяли кость, и
все нам стало понятно: служила эта кость как бы футляром для бумаг.
     Затем отправились мы в Соловьевку.
     - Рассердился я  было на вашего красноармейца,  что одного меня с этими
бандитами оставил, - говорю я по дороге начальнику заставы.
     - Какого красноармейца? - спрашивает тот.
     - Да вот,  который в обходе был,  -  объясняю.  - Он же к вам навстречу
побежал.
     - Да тут никакого красноармейца быть не могло,  -  говорит начальник. -
Чудно что-то...
     И  тут  я  догадался,  что  это был тот самый человек,  который на  той
стороне собаку дожидался и, не дождавшись, пришел выяснить причину задержки.
Представил я себе мысленно его обличье,  вспомнился мне его бархатный голос,
и  сообразил я,  что всего час назад разговаривал не с  кем иным,  как с тем
самым племянником госпожи Борецкой,  который так  ловко когда-то  надо  мной
посмеялся.
     - Да ведь это же оттуда!  - принялся я объяснять начальнику и указывать
в сторону границы. - Не мог он далеко уйти.
     Рассыпались красноармейцы по лесу. Нет, не нашли.
     В  Соловьевке сделали мы  у  Афанасьевых обыск.  Старик был  потверже и
поупрямее,  ничего бы,  пожалуй,  не  указал,  но сын струсил,  привел нас в
коровник; там мы и нашли под навозом жестянку с частью документов.
     Позже,  когда  Афанасьевых привезли  в  Петроград,  он  и  указал,  где
хранился в особняке архив.
     В дровяном сарае, посреди всякой рухляди, запрятан был врытый в землю и
засыпанный мусором ящик с  бумагами.  Никто бы и не подумал заглянуть в этот
угол.
     Часть архива старик Афанасьев успел переправить за  границу,  но и  то,
что  осталось,  сослужило нам  службу и  поведало о  деятельности лейтенанта
Роджерса,  назвавшегося  при  знакомстве  со  мной  племянником  Борецкой  и
примерно год назад ночевавшего у меня в комнате.
     Наступил Новый  год.  Я  зашел  навестить Железновых.  Виктор сидел  за
книжкой.  Зинаида Павловна варила на керосинке кашу.  Мы поговорили с  ней о
сыне,  и  он  не вмешивался в  наш разговор.  Но когда она зачем-то вышла из
комнаты,  он  быстро подошел ко мне и  заговорил вполголоса,  потому что при
матери никогда со мной о делах не разговаривал.
     - Я вот все думаю,  - сказал он. - Напрасно ты меня тогда услал. Я даже
не понимаю, как этот белогвардеец тебя не убил.
     - Потому и не убил,  что я тебя на заставу послал,  -  сказал я,  ероша
мальчишеские  вихры.   -  Он  услышал  приближение  красноармейцев  и  ушел.
Рискованно было напасть на меня,  он бы к себе внимание привлек. Вот он меня
и не тронул, бесполезно было. Предпочел скрыться.
     - А  товарищей спасти?  -  спросил Виктор.  -  Ведь Афанасьевы ему были
товарищи?
     - Видишь ли,  -  сказал я,  - эти люди товарищество понимают по-своему.
Быстрый переход