– Значит, так, Иваныч… тебе знаком человечек с погонялом Слепой?

– А як же? Личность известная. Но он теперь больше в Киеве отирается… Хотя и у нас, в Симферополе, частенько бывает. А что тебя, Андрей Викторович, конкретно интересует?

– Все, – ответил Обнорский.

– Я тебе уже объяснял, что все знает только «Бизон» и «Скорпион». А я просто бывший мент.

– Да ладно, не прибедняйся. Охарактеризовать Слепого можешь?

– Почему нет? Могу… Итак: Макаров Геннадий Ефимыч. Год рождения по памяти не скажу, но что то около тридцати. Образования – ноль, но зато здоров как бык. Боксер. Имеет две судимости. Одну в самом начале девяностых за ствол, вторую – в девяносто третьем за грабеж. Оба раза выходил досрочно. Беспределыцик, покуривает травку, ходит в подручных у Отца, что еще хочешь услышать?

– Спасибо, – сказал Обнорский. Они поговорили еще с минуту и попрощались. Обнорский передал Звереву то, что сообщил Сергей.

– По большому счету эта информация ничего нам не дает, – сказал Сашка.

– Встретиться со Слепым, конечно, стоит, но он человек опытный – пойдет в полный отказ, а предъявить ему нечего. Остаются Вайс, Отец и Эстер.

– Эстера можно исключить сразу. Тут Затула права – руки у нас коротки, чтобы до него дотянуться… Вайс? Тоже пустой номер. Скажет: знать ничего не знаю. И что ты ему сделаешь?

– Ничего.

– Остается Отец.

– Да, остается только Ленечка Матецкий.

***

– Ну что, Эстик? Думаешь, я тварь? – спросила Алена.

Кот молчал. Смотрел своими загадочными глазами и молчал. Алена налила себе виски. Из той самой бутылки, что так и не допили с Георгием. Выпила и зажмурила глаза. Из под век выкатились две слезинки.

– И ты, Гия, думаешь, что я тварь? – спросила она у портрета на столе.

Георгий тоже ничего не ответил. Он улыбался – спокойно и безмятежно. Алена смахнула слезинки и прочитала:

Я уйду. И ничего не будет.

Лишь тоннель и свет в конце пути.

Божий Правый Суд меня рассудит

И определит, куда пойти.

Стихи Марины Макеевой.

Она посмотрела на портрет, на кота, на свое собственное отражение в зеркале… Потом упала лицом в подушку и зарыдала. На пол свалились розовые тапочки бегемотики с голубыми глазами.

***

Визит к депутату Верховной Рады Леониду Матецкому был назначен на 16:30. Добиться согласия на встречу оказалось совсем просто: Обнорский представился секретарю, попросил передать господину депутату, что у него – журналиста Обнорского – есть новая информация о «деле Горделадзе». Она очень важна, затрагивает непосредственно господина Матецкого. Поэтому очень желательна личная встреча. Андрей оставил номер своего телефона и стал ждать.

Не было никаких сомнений, что Отец клюнет. Не может не клюнуть. Если он работает в связке с Хозяином, а он работает в связке с Хозяином, теперь это очевидный факт, – то должен знать, что Обнорский и компания свернули расследование и убрались восвояси… Причем спешно убрались, напуганные. И вдруг – Обнорский вернулся! Это неспроста. Это значит, что они что то нарыли, что то такое, что заставило Обнорского вернуться… Видимо, это действительно важно. И опасно.

Обнорский и Зверев считали, что после сообщения секретаря о звонке Андрея, Отец, если и не напугается, то насторожится. Формулировка «есть новая информация… очень важна… затрагивает непосредственно господина Матецкого» расплывчата, неконкретна, допускает разные толкования. Отец обязательно клюнет.

И он клюнул. Спустя минут сорок после звонка Андрея Матецкий позвонил сам, представился и поинтересовался, чем он может быть полезен господину Обнорскому.