– Что будем делать, опер? – спросил Обнорский.

– Я бы попросту передал всю информацию в прокуратуру.

– Я бы тоже сделал это с удовольствием. Но… не вижу смысла. Неужели ты, Саня, считаешь, что они сами не смогли бы – будь на то желание – поднять эту тему? Если бы сразу закрыли Алену на десять суток, она бы «потекла».

– Это точно. Когда человек… особенно человек из «интеллигенции» оказывается в камере… среди уголовников… когда он впервые в жизни видит парашу, его взгляды на жизненные ценности сильно меняются. Если бы закрыли Алену, она бы «потекла» через сутки. Максимум – через двое.

– А они этого не сделали. Вместо этого они включили Затулу в состав следственной группы. Вывод? Никто и не хотел раскрывать исчезновение Горделадзе. А сейчас, после того, как Стужа вылез со своими записями, все и подавно шарахаются от этого дела, как от чумы.

– Что предлагаешь? – спросил Зверев.

– В принципе, картина ясна. Мы можем написать отчет, сдать его нашему заказчику и вернуться в Питер. Но я бы хотел разобраться до конца. Понять, почему убили Георгия и кто его убил?

Зверев открыл бутылку пива, сделал глоток прямо из горлышка. Потом сказал:

– Убивать его действительно не было никакого смысла. Ну взяли за жабры, вывезли в Таращу… отмудохали, отобрали кассеты и деньги… но убивать то зачем? Проще и практичней заставить работать на себя. Однако ж убили. Не вяжется как то, не вижу логики.

– Потому я и хочу разобраться, – ответил Андрей. – В машине были Заец и некто Слепой. С них и следовало бы начать, но Зайца уже не спросишь, а кто такой Слепой, мы пока не знаем. Скорее всего, это человек Отца.

– Нужно устанавливать. Если Георгий его знал – а он его знал, раз уж записал «Слепой» – то, скорее всего, этот Слепой из ближайшего окружения Отца. Тем более, что и сам Отец не послал бы на такую важную стрелку кого попало… Думаю, мы установим его легко. Давай поступим просто – я звоню моему лучшему другу Краюхе, а ты пану полковнику Перемежко.

Они взялись за телефоны. Обнорский разговаривал с Василием Васильевичем Перемежко около двух минут, Зверев с Краюхой – три. По окончании переговоров обменялись информацией.

– Перемежко сказал, что да – среди окружения Отца есть некто Слепой. Личность известная, имеет две судимости – за ношение оружия и за грабеж… подробней он сможет сказать завтра.

– Краюха, – усмехнулся Зверев, – ничего не сказал про судимости, но Слепого знает. Именно Слепой искал человека, который на вокзале увел «дипломат». Сказал, что Слепой – беспредельщик, приехал с Отцом из Симферополя…

– Вот оно и срослось. Слепой занимался розыском «дипломата», ему же поручили забрать пленки у Г.Г. Симферопольский, говоришь?

– Это не я говорю, это Краюха говорит. – Андрей тоже открыл себе бутылку пива, сделал глоток.

– Симферопольский, – сказал он, – это хорошо… Позвоню ка я в Симферополь, есть у меня там один человек, который очень не любит Отца и его банду.

Андрей полистал записную книжку, нашел телефон «афганца» Сереги, набрал номер.

– Здравствуй, Сергей Иваныч, – сказал Обнорский, когда в трубке раздался голос Сереги. – Андрей Обнорский из Питера… не забыл такого?

– А, гражданин расследователь! Нашел голову Горделадзе?

– Ищу, Иваныч. Если ты поможешь, то глядишь, и найду.

– Всем, чем могу. Спрашивай.

– Значит, так, Иваныч… тебе знаком человечек с погонялом Слепой?

– А як же? Личность известная.