|
Я – Зверев! Те, что долго толкаются на флоте, знают всех. Как собаки с одного района – подбежал, по-нюхал за ножкой – свой! Если вам не надо объяснять, почему на флоте нет больных, а есть только живые и мертвые, значит, вы должны знать Мишу Зверева, старшего помощника начальника штаба дивизии атомо-ходов, капитана второго ранга. Когда он получил своего «кап-два», он шлялся по пирсу пьяненький и орал в три часа ночи, весь в розовом закате, нижним слоям атмосферы: – Звезда! Нашла! Своего! Героя! У него была молодая жена. Придя с моря, он всегда ей звонил и оповещал: «Гони всех, я на-чал движение», – и жена встречала его в полном ажуре, как у нас говорят, по стойке «смирно», закусив подол. И он никогда не находил свои в беспорядке брошенные рога. Всегда все было в полном порядке. С ним все время происходили какие-нибудь маленькие истории: то колами побьют на Риж-ском взморье, потому что рядом увели мотоцикл, а рожа у Миши не внушает доверия, то ещё что-нибудь. Он обожал их рассказывать. При этом он улыбался, смотрел мечтательно вдаль и рассказы-вал не торопясь, с паузами для смеха, поджидая отстающих. Обычно это происходило после обе-да, когда все уже наковырялись в тарелках. Рассказ начинался с этакого романтического взгляда поверх голов, кают-компания замирала, а Миша вздыхал и начинал с грустной улыбкой: – Родился я в Нечерноземье… на одном полустанке… едри его мать… Мда-а… Так вот, в отпуске я задумал однажды сходить в баню… Для того, чтобы сократить количество «едри его мать» до необходимого минимума, расска-жем всю историю сами. Перед баней он оброс недельной щетиной до самых глаз, надел ватничек на голое тело, тре-ух, синие репсовые штаны, наши флотские дырявые сандалии на босую ногу, взял под мышку бе-резовый веник и двинулся не спеша. А вокруг лето; птички чирикают; воздух, цветы, настроение, сво-бо-да! Давно замечено, что чем дальше от флота, тем лучше твоё настроение, и чем ближе к флоту, тем оно все пакостней и пакостней, а непосредственно на флоте – оно и вовсе никуда не годится. Далеко от флота ты хорошо дышишь, шутишь, смеёшься весёлый, говоришь и делаешь вся-кие глупости, как все прочее гражданское население. Для того, чтоб дойти до бани, нужно миновать полустанок. На нём как раз остановился ка-кой-то воинский эшелон. У ближайшего вагона стоял часовой. Ну какой строевик, я вас спраши-ваю, пройдёт спокойно мимо солдата и ничего не скажет? Это ж так же тяжело, как псу пройти мимо столба. Миша не мог пройти, он почувствовал сопричастность, остановился и подошел. – Откуда едете? Часовой покосился на него и хмуро буркнул; – Откуда надо, оттуда и едем. – А куда едете? – Куда надо… туда и едем… – А что везете-то? – А что надо… то и везем… – Ну ладно, сынок, служи, охраняй. Родина тебе доверила, так что давай бди! А я пошёл. – Куда ж ты пошёл, дядя, – скинул часовой с плеча карабин и передернул затвор, – стой, стрелять буду… Капитан, начальник эшелона, с трудом оторвал голову от стола. Вид у него был синюшный (их бин больной). Перед ним стоял Миша Зверев, и сквозь дремучую щетину на капитана смотрели весёлые глаза. – Здрасте, хе-хе… – Здрасте… – Вот, взяли… хе-хе.. – некстати захекал Миша. – Интересовался, – вылез вперёд часовой, – куда едем, что везем. – Молодец, Петров! – прокашлял капитан. – Документы есть? – Как-кие документы, отец родной? – сказал Миша. |
