– Вы можете что‑нибудь рассказать о жизни Ника? – спросила она. – Мы пока так мало знаем, трудно продвигаться дальше.

– Не понимаю, чем это вам поможет, – призналась Луиза, – но мы постараемся.

– Вы часто с ним виделись?

– Вы же знаете, как это бывает, когда дети покидают родительский дом, – проговорила Луиза. – Звонят и приезжают, когда смогут. В этом отношении, наш Ник был не лучше и не хуже других, так мне кажется.

– Значит, он регулярно с вами связывался?

– Он раз в неделю звонил и старался заезжать, когда мог.

– Когда вы в последний раз его видели?

Ее глаза снова наполнились слезами.

– Всего за неделю до того, как… В пятницу. Он ехал в Йоркшир и ночевал у нас. У нас для него всегда готова его старая комната, на всякий случай, вы понимаете.

– Вы не заметили ничего необычного?

– Необычного? Что вы имеете в виду?

– Может, он чего‑то боялся?

– Нет.

– Его что‑нибудь беспокоило?

Барберы переглянулись, затем Луиза ответила:

– Мы ничего такого не заметили. Разве что он был возбужден немного больше обычного.

– Возбужден? В связи с чем?

– Он не сказал. Думаю, это могло иметь отношение к тому, о чем он писал.

– А о чем он тогда писал?

– Он никогда не сообщал нам подробностей. Не то чтобы нас совсем не интересовала его работа, но, думаю, он понимал, что для нас она ничего не значит. К тому же он пекся о том, чтобы никогда раньше времени не разболтать сенсацию. Его профессия научила его скрытности.

– Скрывал даже от вас?

– И стены имеют уши. У него сформировался своего рода инстинкт. Не думаю, что в этом смысле для него имело значение, с кем он говорит.

– Значит, он не называл никаких имен?

– Нет. Извините.

– Он говорил вам, зачем едет в Йоркшир?

– Сказал, что, как ему кажется, нашел тихий уголок, чтобы писать, а еще, думаю, там жил кто‑то, с кем он хотел увидеться.

– Кто?

Миссис Барбер развела руками:

– Простите, не знаю. Но у меня сложилось впечатление, что это имело отношение к тому, над чем он тогда работал.

Энни мысленно выругалась. Если бы только Ник назвал имена! Если бы он считал, что его родители хоть немного интересуются страстью всей его жизни, он бы наверняка назвал имена, несмотря на журналистский инстинкт, запрещавший раньше времени разглашать секреты.

– Вот почему он был возбужден?

– Мне кажется, да.

– Вы можете что‑то добавить, мистер Барбер?

Росс Барбер покачал головой:

– Нет. Луиза уже сказала, названия этих групп и имена певцов нам откровенно скучны. Думаю, он давно понял, что ему незачем упоминать их в разговоре с нами. Несомненно, представители его собственного поколения были бы весьма впечатлены, но все это было выше нашего разумения.

– Могу вас понять, – заметила Энни. – А что вам известно о жизни Ника в Лондоне?

– У него была славная квартира, – ответила Луиза. – Правда, Росс? Рядом с Грейт‑Вест‑роуд. Не так давно мы у него останавливались по пути в Хитроу. Он лег на диване, а нам уступил спальню. Она была безупречно чистая.

– Он ни с кем не делил квартиру, ни с кем не жил вместе?

– Нет.