|
Лица казаков вздулись от натуги, трещат кости, далеко кругом пахнет потом. Иные из казаков обступили борцов, лица при луне бледные, бородатые, усатые и молодые, чмокают, ухают и разбойно посвистывают: - У, щоб тоби свыня зъила! - Панько, держись! - Лух, не бувай глух! На синем небе - серая туча в темных складках облаков; из-за тучи, словно алам [серебряная бляха] на княжьем корзне [плаще] - луна... За белыми хатами, пристройками атаманова двора, мутно-серый в лунном отсвете высокий плетень. От рослых фигур бродят, мотаются по земле черные тени, кривляются, но борцы, подкинув друг друга, крепко стоят на ногах. По двору к крыльцу атамана идут три казака - старый, седой, и два его сына. Обступившие борцов казаки кричат: - Бувай здрав, дяд Тимоша-а! (*18) - Эге, здрав ли, дидо? - Хожу, детки! Здрав... - Живи сто лет! - Эге, боротьба у вас? - Да вот, Панько с Лухом немало ходят, - Стенько! Покидай их... - Старик оборачивается к сыну. - Степана твоего знаем, не боремся! - Эге, трусите, хлопцы! Атаман встретил гостей: - Бувай здрав, казаче-родня! И хрестник тут? Без отписки круга на богомолье утек, то не ладно, казак! - Поладим, хрестный! Подарю тебя... Атаман поцеловал крестника в щеку, похлопал по спине: - Идешь, казак, молиться, а лезешь в кабак напиться?.. - Хмельное, хрестный, пить люблю! - Ведаю... Хорошо пил, что про твое похмелье вести из Москвы дошли... - За мою голову Москва рубли сулила... Не уловила - сюда, вишь, путь наладили. - Нашли путь, хрестник! Путь к нам с Москвы старой... На двор прибывали казаки с темными лицами, в шрамах, бородатые, в грубых жупанах из воловьей шерсти. - Эй, батько, давай коли сидеть по делу, - Давай, атаманы-молодцы! Натаскали скамей, чурбанов, досок - расселись. Молодежь встала поодаль. Борцы подобрали с земли шапки и сабли, ушли. Атаман начал: - Открываю круг! Я, браты матерые казаки, хочу кое-что поведать вам, иное вы и сами про себя знаете, но то, иное, надо обсудить по-честному! Задымили трубки. - Тебя и слушать, Корней Яковлевич! (*19) - Говори! - По-честному сказывай! - Скажу, - слушайте: зазвал я вас, браты-атаманы, есаулы и матерые казаки, на малый круг, Москву познать и вольность старую, казацкую оберечь. Без письменности дынь будем говорить... Атаман сел на верхнюю ступеньку крыльца. Сел и старик со старшим сыном; младший, подросток, стоял, прислонясь к перилам. Атаман, блеснув серьгой, покосился, сказал младшему Разину: - Фрол! (*20) Сойди-ка к хлопцам, то с нами сядешь - старых обидишь, а нужа будет - за отцом зайдешь. Младший сын старика сошел с крыльца. Заговорил старик: - Ты, родня-атаман, ведай: Тимофей Разя не любит из веков Москвы и детям не велит любить. |
