^{Иосиф с измаильтянином удаляются. Рувима отпускают. Долгая тишина. Завулон отдает серебро Гаду.}

РУВИМ (вытягивает плащ из рук Дана и держит его на весу). Что мы наделали, братья? Мы продали плоть свою.

ГАД. Я продал его не ради денег. (Бросает мешок с деньгами в колодец). Теперь мы избавились от его безумных снов.

^{Освещение гаснет, очень быстро, его сменяет густой сине-зеленый свет. В этом свете все братья, кроме Рувима, уходят, забирая с собой все, что следует убрать со сцены.}

Картина вторая

^{Действие продолжается без перерыва, луч света выхватывает Рувима-рассказчика. Он отходит к краю сцены с разноцветным плащом в руках и говорит, обращаясь к публике.}

РУВИМ. Мы забрызгали разноцветный плащ кровью — кровью трехмесячного ягненка, которого убил Асир. Мы принесли плащ домой к Иакову, нашему отцу, и сказали ему, что какой-то хищный зверь растерзал Иосифа. Отец разорвал свои одежды и надел вретище. Он не хотел утешиться. Слезами омывал он разноцветную одежду.

Что до Иосифа, вскоре после того, как караван достиг Египта, измаильтянин продал его. Вообще-то Иосифа продавали много, много, много раз. Он был неудобным рабом — сравнивал, критиковал, предлагал изменения, и так, что его хозяева выглядели не слишком умными. Иосифа продавали, и перепродавали, и снова продавали, и снова, лишь бы от него избавиться. Сколько побоев он получил — не сосчитать, но так и не хотел понять прямую связь между своим языком и своей спиной: когда он открывал рот, чтобы с обычным своим видом превосходства начать критику, побои были неизбежным результатом.

Через три года после того, как мои братья и я продали его измаильтянину, он был перепродан в дом Потифара, первого советника фараона. И снова, поспорив с надсмотрщиком, он был брошен в темницу и прикован к этому столбу.

^{Иосиф молча входит и приковывает себя к столбу. В изнеможении он опускается на землю. Свет быстро гаснет, погружая Рувима в темноту. Рувим уходит со сцены, тем временем густой сине-зеленый свет заменяется необходимым для сцены освещением. Сцена представляет собой темницу со стенами из голого камня. Полумрак. В углу какие-то царапины. Свет просачивается сквозь решетку, показывая, что это место находится под землей.}

ИОСИФ (на коленях). Услышь меня, Иегова, услышь мои молитвы. Помоги мне выбраться со дна. Если судить по смене света и тени за этой решеткой, я нахожусь в этой яме уже семь дней и семь ночей. Хватит, Иегова. Пожалуйста, помоги мне выбраться отсюда. (Тишина). Не только моя вина в том, что я здесь. Добрая часть вины — я не говорю, какая — лежит и на Тебе. Пожалуйста, не гневайся на меня. Факты есть факты, Иегова, и это факт: Ты наделил меня умом, несомненно, для того, чтобы я им пользовался. Вот этот-то ум, тот самый, которым Ты меня наделил, все время доводит меня до беды. (С недовольным видом). Быть может, я и впрямь раздражаю людей, когда предложу пару дюжин улучшений. (Голос его поднимается до сердитого крика, когда он поднимается на ноги, звеня цепями). Быть может, я нетерпелив, и я выхожу из себя, когда вижу столько глупости вокруг, и когда глупцы, что командуют мной, не позволяют мне ничего менять. (Снова встает на колени, говорит очень мягко). Но я выучил свой урок, Иегова. Я буду (с нарастающим презрением) осторожным, искусным, ловким, дипломатичным, хитроумным, изворотливым, пронырливым, коварным. Я обещаю. Теперь твой черед, Иегова. Вытащи меня со дна. (Недолгая тишина). Иегова! Я взываю к Тебе. (Тишина). Иегова! (Тишина). Ты ведь не можешь и в самом деле покинуть меня. (Тишина). Я на дне могилы. Я уже достаточно пробыл мертвецом. Воскреси меня.

<sup>На некоторое время наступает тишина.