– Ты должна сама в себя поверить, – говорит Элла.

– Я пытаюсь, но иногда думаю, что лучше бы меня вовсе не было. – Навернувшиеся слезы удивляют ее и щиплют глаза. Ей казалось, она давно все выплакала.

Элла трясет ее за плечи, пока Мэрилин не поднимает взгляд, пытаясь сосредоточиться.

– Не говори так. Если тебе покажется, что ты собираешься что-то сделать, что-то подобное, немедленно позвони мне.

Мэрилин удается выговорить непослушным языком, выдавить через застрявший в горле комок:

– Позвоню.

– Обещаешь?

Мэрилин кивает. У нее многие просили такого же обещания. Люди хотят, чтобы она жила. Но почему? Норман Ростен, Ли Страсберг. Одним больше, одним меньше.

В конце концов, никто из них не сможет ее остановить, если она всерьез решит со всем покончить.

Между дьяволом и морской пучиной

 Элла

1961 год

Синатра передо мной в долгу.

Я двадцать часов проторчала в самолете из Австралии в Вашингтон. Было неудобно, я страшно устала, но пропускать инаугурацию было нельзя. Не только из-за просьбы (точнее, требования) Фрэнка, но и потому, что мне нравится Кеннеди – прошу прощения, президент Джон Кеннеди – и продвигаемая им политика. Не нравятся лишь его супружеские измены. Я бы предпочла, чтобы некоторые люди не были с ним столь близки. В особенности одна конкретная женщина. Впрочем, это не мое дело, и ее все равно не пригласили.

Когда-то наши с Мэрилин взгляды на мужчин совпадали – мы обе считали, что карьера важнее. Я по-прежнему добиваюсь того, чего хочу, но раньше меня мучили сожаления и угрызения совести. К счастью, теперь это не так. Я изменилась. Но и Мэрилин тоже изменилась.

Теперь, влюбившись, я не скрываю это от тех, кто хочет знать правду. Но легче всего я влюбляюсь по дороге. Мужчина, которого я люблю сейчас, ждет меня в Копенгагене, в купленном мной доме в районе Клампенборг. В Лос-Анджелесе я тоже приобрела новый дом. Мне по-прежнему нужен опорный пункт в США, но, пока малыш Рэй живет с отцом, я провожу время в Дании. И сейчас я направлюсь туда прямиком из Вашингтона.

Но сначала мне предстоит пятиминутное выступление в Оружейной палате Национальной гвардии, где собрались сливки индустрии развлечений.

Состав участников поражает воображение. Я будто очутилась внутри кинохроники о величайших знаменитостях Голливуда. На инаугурации присутствуют Фрэнк Синатра, Нэт Кинг Коул, Джин Келли и Гарри Белафонте… И не меньше сотни других звезд со всех уголков страны, желающих принять участие в этом историческом событии.

Я сижу в гримерке. Стилист заканчивает завивать мне волосы. Я одета в мятно-зеленое шифоновое платье с корсажем и стразами на рукавах и груди. Мое выступление вот-вот начнется, и я иду за кулисы, готовясь к выходу. Когда в Оружейную палату заходят президент и первая леди, оркестр исполняет «Славу командующему».

Выжидая за кулисами, я гадаю, когда еще мне выпадет шанс спеть на таком потрясающем мероприятии. Или, может быть, оно станет первым из многих? Вокруг царит роскошь. Несмотря на двадцатичасовой перелет, я совершенно сосредоточена, в хорошей форме и готова выступить от всей души.

Этот президент все изменит.

Америка уже не будет прежней.

Нас ждут четыре необычайных года. Вот увидите. Надо только подождать.

Так что, пожалуй, это мне стоит поблагодарить Синатру за приглашение.

* * *

После инаугурации прошло несколько месяцев. Я у себя дома в Лос-Анджелесе, ухаживаю за розами на заднем дворе.

– Привет. Чем занимаешься? – Мэрилин заходит в мой сад без приглашения, одетая в чересчур уж шикарную норковую шубку – при такой теплой погоде это совершенно ни к чему.