Она всегда с трудом справлялась с грустью и одиночеством. Но здесь ее заставляют чувствовать нечто совсем иное. Мэрилин всю жизнь гадала, похожа ли она на свою мать. Не попытается ли она в один прекрасный день пырнуть ножом лучшую подругу. Но самое страшное, что она сделала, это разбила стекло – и то лишь потому, что хотела сбежать из этой тюрьмы.

– Я не моя мать, – шепчет она в пустой, безрадостной палате. – Я не она.

Некоторое время спустя медсестра приносит ей воды и отводит в туалет.

– Вы не могли бы дать мне бумагу и ручку? Мне становится легче, когда я пишу. И я хочу написать друзьям, сказать, что у меня все хорошо. Они не знают, что я здесь, и будут волноваться.

Медсестра колеблется и кусает губы, но потом – Мэрилин это видит – все же решается помочь. Чуть позже она приносит бумагу с ручкой и наблюдает, как Мэрилин торопливо пишет записку Страсбергам.

Но ответа она не получает.

На следующий день к ней приходит врач и задает идиотские вопросы вроде «Почему вы продолжаете работать, находясь в депрессии?».

Мэрилин смотрит на него как на сумасшедшего.

– Если мне грустно, это еще не значит, что я не в состоянии зарабатывать себе на жизнь. Вы что, не ходите на работу в плохом настроении?

– Вы оказались здесь не потому, что вам грустно, мисс Монро.

Мэрилин прожигает его яростным взглядом. Она легла в лечебницу под именем Фэй Миллер. Врач нарушает все правила, называя ее мисс Монро. Почему не мисс Мортенсон, мисс Бейкер или какое-то другое имя, которое она использовала прежде? Или даже Зельда Зонк.

Этот человек совершенно не может взять в толк, что плохое самочувствие не причина всех подводить.

– Вы очень, очень больны, и уже давно, – говорит он.

Мэрилин шокирована. Она впервые видит этого врача. Откуда ему знать, что с ней и насколько давно? Карточка на его столе должна быть пуста. У него не может быть ее истории болезни.

– Я не единственная, кто переносит болезнь на ногах, – говорит Мэрилин и мысленно добавляет: «Недоумок».

Но она послушно отвечает на вопросы, потому что врач обещал ей телефонный звонок. В первую очередь она звонит Артуру – он в Нью-Йорке и, может быть, согласится за ней приехать. Но он отвечает отказом. Сердобольная медсестра разрешает ей попробовать снова, и на этот раз она звонит Джо, который тренирует бейсбольную команду во Флориде.

– Джо, помоги мне, умоляю. Они меня не отпускают, держат под замком, как ненормальную. Доктор Крис меня обманула. Это не место для отдыха. Меня даже связывают и вкалывают снотворное. Пожалуйста, помоги. Здесь мне становится только хуже, я сойду с ума по-настоящему, если меня не выпустят.

Джо изрыгает ругательства, и, прежде чем медсестра забирает у Мэрилин трубку, она успевает услышать слова, о которых мечтала последние четыре дня: помощь уже близко.

Несколько часов спустя до нее доносится знакомый голос, и Мэрилин дает волю слезам. Крики Джо эхом отдаются от стен лечебницы:

– Верните мою жену! Если вы ее не выпустите, я камня на камне не оставлю от этого места! Разнесу по кирпичику!

Мэрилин расслабляется, лежа на матрасе. Она испытывает облегчение.

Она почти на свободе.

Лечебница окружена журналистами. Джо выводит ее через заднюю дверь и сажает в лимузин. Они едут в неврологическое отделение в Медицинском центре Ирвингов Колумбийского университета, где Мэрилин кладут в одноместную палату и обещают самый лучший уход.

Джо сидит рядом с койкой, и Мэрилин не понимает, что за эмоции отражаются у него на лице.