Она спускается со сцены в черном облегающем комбинезоне в сеточку с россыпью фальшивых бриллиантов на груди и бедрах – Билли Травилла создал наряд специально для этого выступления. Один ассистент забирает у нее огромное страусиное перо, а другой промакивает пот у нее на лице и снова наносит пудру.

– Мэрилин. – К ней подходит один из продюсеров. – Тебя вызывает мистер Занук. Говорит, это срочно.

– Ох. – Мэрилин хмурится. – Мне переодеться?

– Лучше сразу иди наверх.

Один из ассистентов подает халат, чтобы ей не пришлось идти через все здание 20th Century Fox полуголой, в одном только костюме в сеточку. Ее бы это не смутило. Но она явно дала понять, что никому не позволит вольностей, так зачем лишний раз искушать волков? Очень неловко будет, если придется кому-то отказать. Она бы предпочла сказать прямо: «Пошел к черту, придурок!»

Секретарша руководителя студии немедленно пропускает ее в кабинет. Мистер Занук сидит за огромным дубовым столом с каменным выражением лица, таким же жестким, как пирог, который Мэрилин как-то испекла на слишком высокой температуре.

– Садись, Мэрилин. – К ее удивлению, голос мистера Занука полон яда. Потом он бьет кулаком по столу, заставляя ее вздрогнуть.

Он что, с ума сошел? Что его так разозлило?

Мэрилин садится, скрещивая ноги, и из промежутка между полами халата выглядывает ее покрытое сеточкой колено. Мистер Занук переводит на него взгляд и издает раздраженный вздох, будто ему невыносимо одно лишь ее присутствие. Он встает, обходит стол и прислоняется к нему, сложив руки на груди:

– Я узнал кое-какие плохие новости.

У Мэрилин перехватывает дыхание, а пустой желудок сводит судорогой.

– В чем дело? – Она тут же думает, что с кем-то произошел несчастный случай. Ведь это и есть настоящие плохие новости: они касаются кого-то, кто тебе дорог. Или, может быть, они прознали, что ее мать содержится в психиатрической лечебнице. Мэрилин тщательно скрывала этот факт.

– Есть вопросы насчет одной фотосессии.

– Что? – Мэрилин откидывается на спинку стула. Ее волнение испаряется без следа. Никто не пострадал. Кого волнует какая-то там фотосессия? Она фотографировалась сотни раз.

– Скажи, что это не ты. – Мистер Занук поворачивается, чтобы взять что-то со стола, и затем предъявляет раскрытый календарь с фотографией ее обнаженного тела. Красный бархат на фоне прекрасно подчеркивает нежный кремовый оттенок ее кожи. Она сидит, подобрав ноги под себя и отведя их вправо, ее рука закинута за голову, а грудь выставлена на всеобщее обозрение.

– Ах, – говорит она с улыбкой. Ей пришлось понервничать во время съемки, но чего только не сделаешь ради куска хлеба. – Не думала, что когда-то увижу эти фотографии.

– Значит, ты признаешься? Ты – Мона Монро. – Он изображает в воздухе кавычки, произнося ее псевдоним.

– Да, это я. – Мэрилин возвращает календарь Зануку, до сих пор не понимая, что его так разозлило. Она отлично выглядит на фотографии. – Это было несколько лет назад. Я не могла заплатить за машину. А фильмы в то время приносили мне слишком мало денег. – Наверное, это не самый подходящий момент, чтобы попросить о прибавке. Она уже подписала контракт на семь фильмов с фиксированной оплатой. Занук едва ли согласится его пересмотреть. Он смотрит на нее так, будто мечтает немедленно уволить.

– Не признавайся, что это ты, – он не предлагает, а приказывает.

Мэрилин хмурится:

– Это еще почему? Все было совершенно прилично. Мистер Келли, фотограф, даже позвал в студию свою жену, чтобы я чувствовала себя комфортно.