Книги Софи так живо напоминали ее самоё, что я ясно видел ея миленькое личико; а потом я задремал. Это и есть причина, почему Софи, с глухонемым ребенком на руках, казалось, молча стояла близь меня во все время моего сна. Мне снилось, что я был в пути, сбивался с него, перебывал во всех местах на севере и юге, востоке и западе, при приятных и неприятных ветрах, тут и там, и опять блуждал, по горам и по долам, все вдаль и вдаль, а она все-таки стояла близь меня, с немым ребенком на руках. Даже когда я проснулся, то Софи хотя и исчезла, но казалось как будто бы только сию секунду оставила место около меня.

   Но вот я с испугом вскочил от действительнаго звука; этот звук слышался на ступенях повозки. Это были легкие торопливые шаги дитяти, подымающагося вверх. Шаги эти были до того знакомы мне, что я так и думал, что увижу маленькое привидение.

   Но прикосновение действительнаго дитяти послышалось на наружной дверной ручке; ручка повернулась, дверь несколько распахнулась и в нее заглянуло настоящее дитя: миленькая, веселенькая, хорошенькая девочка с большими черными глазками. Крошка глядела прямо на меня, сняла свою соломенную шляпку, из-под которой разсыпались густыя пряди темных волос. Потом она раскрыла губки и тоненьким голосом произнесла:

   -- Дедушка!

   -- Боже мой! восклицаю я. Она может говорить!

   -- Да, дедушка. И мне приказали спросить, не напоминаю ли я вам кого нибудь собою?

   Еще минута и Софи повисла мне на шее вместе с ребенком, между тем как муж ея крепко жал мне руку, спрятав лицо свое; прошло несколько времени, пока мы совершенно оправились, и я действительно слышал лепет прелестнаго дитяти, веселаго, живаго, бойкаго, хлопотливаго, внимательнаго; по лицу моему катились счастливыя, но с тем вместе и грустныя слезы.