Серрано уныло заметил:

– А ведь рассвет ухе совсем скоро.

– И в самом деле.

При первых слабых проблесках света Мария, Серрано и Сильвер с удивлением наблюдали за тем, как Гамильтон достал из рюкзака кинокамеру, вынул ее из футляра, откинул боковую крышку, за которой обнаружился приемопередатчик, выдвинул антенну и заговорил в микрофон:

– Ночной дозор! Ночной дозор!

В динамике раздалось потрескивание, и кто‑то немедленно ответил:

– Ночной дозор, мы вас слышим.

– Приступайте немедленно.

– Вас поняли. Сколько стервятников?

– Предположительно от тридцати до сорока.

– Повторите за мной: "Оставаться в укрытии. Напалм".

– Оставаться в укрытии. Напалм. – Гамильтон выключил рацию. – Полезная штучка, правда? Полковник Диас очень предусмотрителен.

– Напалм! – воскликнул Рамон.

– Ты сам слышал.

– Но напалм!

– Ну да, в воздушном десанте очень крутые ребята. Однако они не используют напалм напрямую и не намерены сбрасывать его нам на голову. Они возьмут в кольцо этот участок. Прием не новый, но весьма устрашающий.

Гамильтон нажал на другую кнопку на камере, и послышался слабый прерывистый сигнал.

– Радиомаяк, – объяснил Рамон остальным. – Как же еще, по‑вашему, десантники смогли бы найти это место?

– У вас все было заранее организовано, но вы даже и не подумали рассказать нам! – с горечью сказала Мария.

– Да с какой стати? – равнодушно ответил Гамильтон. – Мне ведь никто ничего не рассказывает.

– Сколько времени им потребуется, чтобы добраться сюда?

– Минут двадцать, не больше.

– И как раз в это время рассветет?

– Да, примерно так.

– Уже начало светать. Атака может начаться до того, как подоспеют ваши друзья.

– Очень сомневаюсь. Во‑первых, фон Мантойфелю и его подчиненным потребуется некоторое время, чтобы подготовиться, и если мы не сможем сдерживать их в течение нескольких минут после этого, значит, мы вообще не имели права здесь появляться. Во‑вторых, как только они заслышат звук вертолетов, им тут же станет не до нас.

Стало уже заметно светлее, но двор оставался пустым. Если фон Мантойфель и готовился начать атаку, то очень умело это скрывал.

Вскоре Рамон сказал:

– Звук моторов. Слышите? Они приближаются с юга.

– Я ничего не слышу, но если ты говоришь, что они приближаются, значит, так и есть. Ты видишь то же, что и я?

– Да. Я вижу человека с биноклем на крыше большого дома. Должно быть, у него тоже хороший слух. По ногам?

– Если можешь.

Характерным для него быстрым движением Рамон вскинул винтовку и нажал на спусковой крючок. Мужчина с биноклем свалился на крышу и через несколько секунд поспешно стал удирать ползком, опираясь на руки и на одно колено и волоча ногу. Гамильтон заметил:

– По‑видимому, наш друг генерал фон Мантойфель утратил хладнокровие, раз он позволяет своим людям делать такие глупости. Думаю, наблюдателей мы больше не увидим. – Он ненадолго замолчал. – Теперь и я слышу.

Шум двигателей быстро усиливался по мере приближения вертолетов и превратился в почти нестерпимый грохот, когда три большие военные машины начали снижаться между отражающими звук стенами ущелья.

– Всем внутрь! – приказал Гамильтон.

Мария задержалась в дверном проеме:

– Можно посмотреть?

Гамильтон бесцеремонно втолкнул ее внутрь, за деревянную перегородку, и сам укрылся там же.