Шеф.

Шеф, он тут.

Я и есть — он.

Это я от старого чекиста унаследовал силы, чёрные и хладные, как колымская ночь. Это у меня лишние фаланги на пальцах и на шее странгуляционная полоса. От встречи со мной люди заиками остаются.

Это я.

Подхожу к ведьме, наклоняюсь над стеклом. Корочку чёрно-красную достаю из кармана, издалека показываю, убираю.

— Москва, — говорю тихо, — особый отдел при МЧС.

Малость я переборщил. Регистраторша аж с лица сбледнула.

— В-в-вам, — отвечает, — кого?..

— Теперь уже вашего главного врача. Домашний телефон. Адрес.

— А-а-а… — тянет регистраторша, — а он на месте.

— На месте? В субботу?

— Он д-диссертацию пишет. А д-дома трое детей. П-риходит по субботам п-поработать в тишине.

— Это очень хорошо, — говорю я ещё тише. — Вы меня проводите к кабинету, чтобы я не искал?

…В общем, наглость — второе счастье.

Что может быть нужно московскому некромагу от тверского главврача? Да ещё в таких чрезвычайно секретных обстоятельствах? Надежда у меня, честно сказать, была только на наглость, страшные глаза и полную абсурдность происходящего. Но, как показывает практика, в большинстве случаев этого вполне достаточно.

— Николай Тенишев, военизированные части при МЧС, московское отделение.

Ведьма-регистраторша только в дверь пальцем ткнула и тут же от меня спаслась. Так что в кабинет я один зашёл. Удивлённый врач поднялся.

— Шихов Леонид.

Представительный мужчина. Видно, что в себе уверен. Такого фокусами не испугаешь. Хорошего целителя, как хорошего ясновидящего или экзорциста, вообще напугать непросто.

— Что-то случилось? — спрашивает. — Помощь нужна?

— Случилось. Нужна.

— Как я понимаю, это не очень срочно?

— Не настолько, чтобы бежать. Но я бы хотел задать вам пару вопросов. Прямо сейчас. О вверенном вам деле.

— Садитесь, пожалуйста. Слушаю вас.

Сел я.

«Маску» сразу отключать не стал — незачем, да и сама она развеется минут за пятнадцать.

— Расскажите о вашем рентгеновском кабинете.

— Что именно?

— Кто там работает. Долго ли. Что за люди? На каком счету?

— Надежда Ивановна рентгенолог наш, — говорит врач, — она тут дольше меня, пенсионерка уже, но работает. То есть сейчас она в отпуске.

— Кто-нибудь ещё? Год назад или около того приходил кто-то новый?

— Нет.

— Что с аппаратурой? Выходила из строя?

— Нет. Плановая замена трубки была.

— Когда?

— В прошлом году. В мае.

В мае? Жмуры и мрак! В мае замена, в августе девчонки на «флюрку» пошли. Я губу закусил. Неужели зацепка?

Врач на меня смотрел во все глаза. Заметил, как я в лице переменился. Сам вскинулся весь.

— Что не так с трубкой?

— А это, — говорю, — мы сейчас пойдём и посмотрим.

Пока мы в подвал спускались, где у них рентген был, я два и два сложил. Если чары на трубке, ясновидящая их никак увидеть не могла. Спорю на что угодно, что рентгенолог Надежда Ивановна ничего про эти чары не знает. Мастера, которые трубку меняли, тоже могли не знать. То есть ни с какого человека поблизости прочитать это знание невозможно.