Кто меня знает, тому уже всё ясно. Кто просто посмотрел запись наших выступлений, тем открою страшную тайну: я на три с лишним года старше Чижовой.

Всё ещё сомневающихся прошу учесть вот что.

Синологическая специальность персонажа не нужна в книге ни по сюжету, ни по проблематике, ни по психологии, ни даже, скажем, для того, чтобы сделать его мастером восточных единоборств и тем обеспечить какой-никакой экшен. Если исходить из текста книги, её скорее следовало бы назвать «Гебраист». О евреях, о их прекрасных качествах и их тяжкой исторической судьбе персонаж говорит и думает куда больше, чем о китайцах. Но, видимо, у автора сработали неконтролируемые ассоциации. Интересоваться Китаем и любить его не может ведь демократически настроенный человек. И когда в романе понадобилось смоделировать образ советского патриота, который вначале — полный дебил, потом — трусливый, тщеславный и недалёкий агент гнусной советской разведки, и наконец — подлец и предатель, именно китаист, вешавший парижанам совковую лапшу на уши насчёт героизма ленинградцев, всплыл из памяти писательницы и пришёлся как нельзя кстати.

В аннотации на обложке книги говорится:

«Прозаик Елена Чижова, лауреат „Русского Букера“, не боится острых тем. Новый роман Елены Чижовой написан в жанре антиутопии, обращённой в прошлое: в Великую Отечественную войну немецкие войска дошли до Урала. Граница прошла по Уральскому хребту: на Востоке — СССР, на Западе — оккупированная немцами Россия».

Гм…

Тема не только не острая — она скорее уже заезженная. Кто только не упражнялся за последние годы насчёт альтернативных историй страшной войны. Первым, сколько мне известно, по Уралу провёл границу между оккупированной зоной и остатком бывшей страны один из лучших фантастов постсоветской России Андрей Лазарчук в романе «Иное небо». Было это более четверти века назад.

Ну да ладно. В конце концов, дочитав на с. 9 до фразы «Это в Европе принято говорить правду. У нас иные традиции», книгу Чижовой можно было бы вовсе отложить, старательно воздерживаясь от комментариев. Тем более не главному же персонажу, да ещё сугубо отрицательному, осмыслять и оценивать мастерство именитой литературной дамы.

Но вот о Китае и китаистах я имею право сделать несколько замечаний. Более того — полагаю своим священным долгом и своей почётной обязанностью. Как бы кого-то не коробила эта совковая формулировка.

Возвращаясь мыслями к годам учёбы, главный герой одними и теми же словами несколько раз вспоминает, как «зубрил иероглифы». Больше ничто в его памяти не задержалось. Довольно унылая, далёкая от всякой увлечённости своей будущей профессией картина, но дело-то ещё в том, что иероглифы вообще не зубрят. Как можно зубрить картинки? Зубрят склонения, спряжения… Но их-то как раз в китайском и нет. Иероглифы поначалу буквально перерисовывают, их учатся писать, их запоминают, на них оттачивают каллиграфию… Зубрить иероглифы невозможно. Автор просто не представляет, о чём пишет.

О современном Китае китаист Чижовой знает только то, что глупые китайцы под руководством своей дремучей компартии погубили воробьёв. Всё.

Зато он время от времени гадает по «И цзину», то бишь по «Книге перемен». Какой же китаист без «Книги перемен»?

Это, кстати, опять-таки не открытие Чижовой. Какого-то там фантаста Лазарчука крупная писательница, разумеется, вообще мелко видела, но вот про «Человека в высоком замке» Филипа Дика не могла не знать хотя бы понаслышке. Это уже не фантастика, это классика. Это едва ли не первый в мировой литературе громко прозвучавший роман, в котором описана победа Герман ни и Японии во Второй мировой.