Ты к тому моменту окончательно избалуешь его.
— Полностью поддерживаю! — встреваю я — У меня впереди гастроли, с собой я Хатико таскать не могу. Имант Янович, на вас теперь вся надежда!
— Ну, если ты мне доверяешь… Хатико, иди-ка сюда!
Щенок опасливо покосился на генерала, потом с надеждой оглянулся на нас с мамой. Неужели не спасете меня?
— Хатико…
Слушайте, от этой генеральской интонации мне самому захотелось встать по стойке смирно! Таким голосом только дивизиями командовать. И что вы думаете? Этот мелкий паршивец послушно подошел к Веверсу. Еще и хвостом заискивающе помахал.
— Молодец — щенок удостоился поглаживания по голове — Сидеть!
Легкое нажатие генеральского пальца на лоб в качестве подсказки, и вот уже Хатико покорно плюхнулся на задницу. И в глаза генералу смотрит — мол, правильно ли я все сделал, мой фюрер? Ничего случайно не перепутал? Дальше Имант начал объяснять маме, что собаку нельзя кормить по первому ее требованию — порядок и еще раз порядок. А печенюшки только в качестве поощрения за выполненные команды, и никак иначе. Мама согласно кивает и тут же лезет в буфет за печеньем, вызывая прилив энтузиазма у Хатико. Он даже порывается вскочить, но покосившись на генерала, снова плюхается на свой упитанный зад.
— А у вас никогда не было собаки? — в вопросе Иманта я слышу подтекст, понятный только мне.
— Нет. Как-то не случилось… А у вас?
— У меня была в детстве. Дог немецкий.
Вот кто бы сомневался…! Странно только, что не овчарка немецкая и не доберман. А представить его с каким-нибудь пуделем или мопсом вообще невозможно. Да если честно, то я и ребенком-то Иманта не представляю. Надо будет потом у Альки попросить посмотреть их семейный альбом. Подозреваю, меня ждет море открытий.
Пока генерал ужинает, мы с мамой не спеша пьем чай. Довольный Хатико с хрустом грызет печенюшку, которую заслужил за послушание. В открытое окно из сада доносятся ночные звуки, где-то совсем рядом, в траве стрекочет кузнечик… Ляпота… Просто семейная идиллия, блин! Мне бы нужно переговорить с Имантом по делу, но у мамы сейчас такое счастливое, умиротворенное лицо, что я не решаюсь прервать наше чаепитие.
Поужинав, Имант целует маме руку.
— Спасибо, все было вкусно. Если ты не против, мы пойдем немного прогуляемся по саду в мужской компании.
— Конечно, идите! Полезно подышать свежим воздухом перед сном, лучше будете оба спать.
Ну, …судя по усталому лицу генерала, он моментально уснет и без этой прогулки. Просто он понял мое желание поговорить, а при маме это невозможно.
— Хатико, гулять.
Песик послушно семенит за нами в прихожую, а очутившись в саду, тут же срывается на бег, даже не дождавшись команды генерала «вольно!». Не удержавшись, первым спрашиваю.
— Чем сегодня все закончилось?
— Да еще не закончилось — вздыхает Веверс и тянется за сигаретой — в своей вотчине порядок я навел, генерала нейтрализовал. Но ведь за Бобковым тоже люди стоят. И серьезные.
— Неужто, и сам Суслов?
— Догадался? Он тоже. Крепко невзлюбил тебя Михаил Андреевич.
— А за что ему меня любить? Я же для него хуже врага. Но согласитесь, в интуиции ему не откажешь — угрозу для своей кондовой идеологии он чует безошибочно.
— Так какую школу человек прошел — усмехается генерал — один из последних сталинистов, мастодонт. А у них, у выживших при Хозяине, чутье почти на уровне звериного.
— А у Арвида Яновича?
— И у него. Но там интеллект другой, другое устройство головы. Их с Сусловым и сравнивать сложно. |