Изменить размер шрифта - +
Уцелевшие из их лучников пытались убраться

из-под копыт, но разъяренные рыцари уже не смотрели на чернь, так позорно проигравшую начало битвы, и торопились реабилитировать славу

своей армии.
    Земля загудела под тяжестью копыт. Я даже услышал, как ветер шелестит полотнищами знамен, а тысячи голосов красиво и торжественно

запели псалом «Дева Мария, радуйся».
    Я с тревогой оглядывался на группу блестящих рыцарей, во главе которых принц Сандорин, а за их спинами пятитысячная конница.
    Альбрехт оглянулся тоже.
    — Страшновато?
    Я огрызнулся:
    — А вам?
    — Выдержит, — сказал он, но без особой уверенности. — Раньше бы, не знаю, но когда принц увидел, как блестяще Макс убрал весь отряд

лучников…
    — Я в самом деле, — сказал я, — дал принцу слишком трудное задание. Трудно заставить себя бежать, имея такую силу! Я сам бы на месте

принца возражал…
    — Нет, — сказал Альбрехт, — нет…
    Принц выхватил меч, вскинул над головой. Я услышал его вопль, но не понял, то ли за Вендовер, то ли за Лиутгарду, у нас всегда борьба

личного с общественным, и вся масса конницы устремилась навстречу противнику.
    Они сшиблись почти с равной скоростью, нет, мунтвиговцы разогнались шибче, однако бой долгое время шел на равных. Я начал беспокоиться,

наконец увидел взмах руки Сандорина, он первым повернул коня и начал выбираться из гущи схватки.
    За ним пошли его военачальники, а следом двинулись и остальные рыцари, хотя я и на таком расстоянии видел их злые и расстроенные лица.
    Конница противника с громкими победными криками начала преследование. Принц поспешно уводил свое войско из-под удара, однако рыцари

противника, разогнав коней, начали настигать убегающих, и когда наиболее отставшие пали, пораженные в спину, дикая радость охватила

мунтвиговцев: нет слаще зрелища, когда враг убегает, а его рубишь и рубишь вдогонку, устилая трупами землю!
    Я сцепил челюсти и ждал, затаив дыхание. Сандорин кричит на скаку и раздает команды, я все страшился, что вдруг решится нарушить приказ

и повернет рыцарей в бой, однако он всего лишь велел рассредоточиться…
    Мунтвиговцы все набирали скорость, как вдруг на месте промчавшейся мимо конницы отступающих поднялись пешие воины, разом уперли длинные

толстые копья тупыми концами в землю, а острия направили в сторону скачущего на них противника.
    Второй, третий и четвертый ряды успели встать следом и выставить копья, когда лавина мунтвиговской конницы обрушилась на копейщиков.

Первый ряд оказался смят, хотя рыцарской коннице это обошлось очень дорого, но копейщиков встало уже десять рядов в глубину, а кони ржали

дико, поднимались на дыбы и сбрасывали всадников.
    Наступило замешательство, а из-за стены копейщиков поднялись арбалетчики в одинаковых кожаных латах и хладнокровно всаживали стальные

болты, что с такого расстояния пробивают стальные панцири, словно те из тонкой ткани.
    Альбрехт сказал с сожалением:
    — Это уже не война, а бойня…
    — Не поймешь вас, граф, — сказал я.
    Зайчик уловил мое желание, пошел рысью с холма. Я крикнул весело:
    — Ребята, вы знаете, что нам нужно!
    Пока основные силы, как принято считать, брошены в сражение, опытные военачальники обязательно приберегают резерв для последнего

решающего удара.
Быстрый переход