|
— На рыбу уже смотреть не могли. — Благоразумно, — похвалил я. — Вашей целью было пересечь океан и достичь моих владений на этом берегу. Нарываться на подвиги будем позже. — Нарываться? — переспросил Ордоньес, он поднял брови, услышав новое слово. — Это что-то особое? — Еще как особое, — заверил я. — Даже особенное. Кстати, ближайший из отмеченных на карте островов прямо по курсу, если я правильно нарисовал. Он похож на гору, что торчит прямо из моря. На лодке можно причалить лишь в одном месте, а так везде отвесные скалы. Да и то очень осторожно, наверняка подводные камни могут повредить днище… После обеда налетел короткий злой шторм, корабль поднимало на волны к небесам и швыряло в бездонные глубины. У меня всякий раз замирало сердце, словно в невесомости падаю с высокой скалы, затем шторм так же внезапно ушел, даже не ушел, а исчез прямо на месте, словно рассыпался. Примчался вахтенный с докладом, что, дескать, повреждений нет, если не считать того-то и того-то, неплохо бы подправить. Ордоньес нахмурился, взгляд его уперся в остров, мимо которого корабль проползает медленно и аккуратно на полуспущенных парусах. — Похоже, — произнес он мрачно, — там хороший строевой лес. Надо взять пару стволов, этого хватит. Матрос умчался, я спросил с удивлением: — Это такая короткая буря потрепала так сильно? Он покачал головой. — Нет, потрепал переход через океан. На обратный переход сил не хватило бы и нашим двум кораблям, но для каботажного плавания вдоль берега мы еще можем некоторое время… Вот и перевозили рыцарей из Вестготии. А этот шторм повредил то, что уже и так требовало ремонта. — Да, — сказал я с чувством, — понимаю. Раньше полагал, что моряки в море только и делают, что лежат на палубе под солнышком или проигрывают штаны друг другу в кости. Он ухмыльнулся. — Многие так думают. На палубе был стук ног, крики, шлюпку опустили на воду. Помимо гребцов, вооруженных топорами и пилами, по веревочной лестнице слезли и двое плотников. Я кивнул Ордоньесу. — Дорогой адмирал, скоро увидимся! Он крикнул вдогонку: — Вы… тоже? — А как же, — ответил я. Он сказал с досадой: — И чего я спрашивал? Я сбежал на палубу и взялся за веревочную лестницу, но дорогу загородил Юрген. — Что тебе? — спросил я с удивлением. Он заметил мрачно: — Вообще-то не по рангу вашей светлости лично высаживаться на берег. Это умаление его достоинства. — Так я же не цветочки нюхать иду! — Тем более, — возразил он. — Вы — главный, а на берегу может быть всякое… — Что? — Не знаю. Чужой берег. Совсем чужой. Разве не чувствуете? Я пожал плечами. — Чувствую. Но что делать, я больше других готов ко всякому. Если что случится… у других шансов вернуться еще меньше. Он проворчал: — Ваша светлость, нас много, вы — один… такой. |
