|
– Тогда пусть ими займется сэр Альбрехт… А кто говорил про три ряда крепостных стен? Где они?.. Я с вами в донжон. Говорит он твердо, что и понятно: самый свирепый и решительный должен быть в самом опасном месте. Из снежной пурги появился Митчелл, тоже блестя обнаженным мечом, очень обескураженный. – И что? – спросил он почти глупо. – Вот так просто? – Не спеши, – предостерег я. – Все подтянулись? – Почти все, – доложил он. – Только Миртуса… – Что? – Да двое несут, несут. – Пусть не спешат, – рассудил я. – Итак, головной отряд – в донжон. Из белого крутящегося кошмара вынырнула закапюшененная фигура, запыхавшийся сэр Альбрехт доложил: – Казармы, как вы и велели, сэр Ричард, блокированы!.. Я с вами. – В казармах много народу, – предостерег я. – Там я оставил стеречь своих людей, – возразил он. – Две двери подперты, окна закрыты. Никто не выйдет! – Хорошо. Начали. Почти всей группой мы пробежали через воющий снежный ад, за несколько шагов до ворот донжона я сорвал с пояса молот и швырнул в дверь. За воем и свистом даже мы не услышали треска и грохота. Осколки двери исчезли, подхваченные бурей, а белый от ярости ветер злорадно вломился в пролом раньше рыцарей. Из метели вынырнули двое, волоча Миртуса. Он прохрипел: – Погодите… Вдруг там магическая защита… – Успевай, – посоветовал я и, поспешно повесив молот на место, с обнаженным клинком прыгнул в донжон. Буря вбросила в выбитую дверь такую массу снега, что в холле сразу стало по щиколотку, а когда мы пробежали наискось и распахнули дверь в нижний зал, ветер ухитрился и туда вдуть снежное облако. Язычки огня редких светильников заколебались и погасли. Мы оказались в кромешной тьме. Я поспешно создал шарик огня, и в его тусклом свете все начали разбегаться: группа по лестнице, остальные врывались во все двери, ведущие из зала в каморки, где не только челядь, но любят ночевать и солдаты охраны. К тому же я велел не убивать челядь, но не запрещал насиловать, это уж было бы совсем дико и не только противоречило бы кодексу войны, но и лишало бы половины прелести всех побед и завоеваний. Запыхавшийся Миртус уже сбросил тяжелый плащ и с двумя амулетами в руках выискивал следы магии, что-то обезоруживал, что-то нейтрализировал, затем взял некий след и метнулся к неприметной двери. Я кивком головы послал за ним двух простых воинов. Те беспрекословно бросились следом, хотя, конечно, всяк мечтает взобраться наверх и пограбить. Я ведь объявил себя хозяином этого замка и подвластных ему земель, но не всякой мелочи, что в кладовках, на столах, стенах, в сундуках. Наконец под рев врывающейся в распахнутые двери снежной бури раздались крики, лязг оружия. Ураган резко смолк, это двое рыцарей из группы Альдера закрыли двери и остались там с обнаженными мечами, чтобы никто не ускользнул из захваченного здания. Я напомнил себе, что их надо отметить особо, это суперстойкость, когда приходится стоять на месте и видеть, как другие разносят замок, убивают, грабят, насилуют, упиваются торжеством победителей. По всему замку уже не бой, а резня, я запоздало крикнул барону Альбрехту: – Надеюсь, у графа Белоголового нет трех или десятка прекрасных дочерей? Альбрехт оскалил зубы: – Вас это волнует? – Еще бы! Он покачал головой: – Не понимаю вас. |
