И проходят мимо, не замечая. Ну, как мимо
трещин и выступов…
– Да, – согласился я, – сперва нужно накормить народ. И одеть. И обуть. А черед духовной пищи придет потом.
Он покосился на меня с непониманием.
– Духовной? Священники духовную ставят впереди. Никто не возьмет ложку, не прочитав молитвы.
– Я о другом, – объяснил я. – Когда, изнемогая от жажды, ползешь по раскаленной пустыне и думаешь только о глотке воды, весь мир сужается
до чашки с водой! Но если доберешься до родника, напьешься от пуза, тогда только и замечаешь: батюшки, да какой же мир, оказывается,
огромный! И сколько в нем чудесного!
Барон подумал, кивнул.
– Да только напиться трудно, сэр Ричард. Одному глотка хватит, а другой уже как корова раздулся, а все пьет и пьет! И никогда мира не
увидит.
Глава 4
Когда Орлиная гора красиво и гордо замаячила на фоне синего неба с наползающими с востока серыми облаками, барон Альбрехт сказал
предостерегающе:
– Снежная буря в самом деле будет нешуточная!
– Зато впереди приз! – сказал я.
– А если застанет по дороге?
– И должно застать, – ответил я. – При хорошей погоде, как вы сами говорили, нас из того орлиного гнезда заметят Бог знает с какого
расстояния.
Он нахмурился, покрутил головой.
– Не знаю, не знаю. Зимой не воюют.
– У нас не война, – ответил я терпеливо. – А короткий рейд по захвату чужого замка. Только и всего. Мужайтесь, барон!
Небо постепенно заволакивало серыми облаками. Те сменились тучами, а тучи неспешно превращаются в огромный угольно-черный массив, широкий и
тяжелый, как Уральские горы. Поднялся ветер, начал поднимать с земли снег. Сперва дул в спину, как бы обнадеживая, потом заходил то справа,
то слева, а когда отдалились от города достаточно далеко и он убедился, что не вернемся, развернулся и злорадно набросился спереди.
Резко похолодало, ударил мороз. При каждом вдохе в горло забивало снег, а когда я пытался дышать только носом, не хватало кислорода. Пасть
жгло, как кипятком, лицо стягивало холодом. Я на ходу прикрывал лицо ладонями, но ветер ухитрялся вдувать колючий снег даже под веки.
В довершение всего с неба начал сыпать снег, мелкий и противный, даже не снег, а ледяная крупа. Ветер и его подхватывал и с размаха швырял
в лицо. Можно, конечно, опустить забрало, но так набивается в щель, а у подбородка начинает то таять, то превращаться в льдину.
Затем пришла настоящая вьюга, я видел только силуэты двух едущих впереди всадников, дальше все скрывалось в белой пугающей тьме. Снег
носится вихрями, тугими волнами, ударяет с такой силой, что кони шатаются и сбиваются с шага.
Сквозь белую пелену донесся хриплый голос Растера, больше похожий на лай большого простуженного пса:
– Держаться вместе!.. Не отставать!
Потом я увидел Макса, он суетливо растирал лицо ладонями, склонившись к самой конской шее. Ветер снова сменил направление, я начал
тревожиться, что в такой метели просто заблудимся. Небо все темнело, видимость ухудшалась.
Сэр Растер во главе ударной группы догнал меня, прорычал сквозь рев ветра:
– Уже близко!
– Ночь впереди, – напомнил я.
– Ну и что? – удивился он. – Мимо горы не пройдем. Мы, можно сказать, о нее лбом ударимся… га-га-га!
Еще и ржет, мелькнуло у меня в голове. Нет, все-таки я неженка.
Захода солнца никто не видел, даже затянутого тучами неба не видно: пурга со всех сторон, но быстро стемнело, буря начала стихать, зато
мороз усиливался. |