|
За раменами церкви и под дланью. Конечно, придется принять некоторые правила, но это так, внешние признаки, а внутри будете наслаждаться полнейшей свободой! Ведь внутренняя свобода — самое высшее завоевание просвещенного общества, не так ли? — Ну, — сказал он в сомнении, — это как сказать… — К тому же у человека, — подчеркнул я высокопарно, — всегда есть выбор. Или сотрудничать, или… сам понимаешь, мы начинаем очищение и возрождение, а это значит, инквизиция хорошо здесь поработает при полной поддержке ликующего народа. — Куда именно идти, в Геннегау? — спросил он. Глава 4 Вернувшись в кабинет, я раздумывал, не смотаться ли куда — нить, коронация назначена лишь на послезавтра, в это время в дверь стукнули. Я оглянулся, в кабинет с виноватым видом заглянул Агельд. — К вам женщина, — сказал он загадочно и добавил: — Ваше высочество. — Гони, — ответил я автоматически и тут же спохватился: — Нет — нет, скажи что — нить вежливое! У меня голова болит, месячные, примеряю шпоры с новым дизайном, корплю над проектом Всеобщего Щастя, в общем — безумно занят! Он предложил задумчиво: — Может, сказать, у вас другая женщина? — Я тебе скажу, — пригрозил я. — Да за такие шуточки… Он сказал кротко: — Ваше высочество, вообще?то она успела сказать, что пришла не совсем как женщина. И что вы ее знаете. Мне кажется, что… Я прервал: — Ладно, проверим твое чутье. У телохранителей оно должно быть на высоте! Он вышел за дверь, а через пару мгновений одна створка приотворилась. В комнату проскользнула миниатюрная женщина в плаще с настолько низко надвинутым капюшоном, что я видел только краешек упрямо выдвинутого подбородка. Она сделала несколько шагов и смиренно остановилась, не поднимая головы и сложив внизу ладони ковшиком. Я принюхался, вчувствовался и сказал почти уверенно: — Астрида!.. Вообще?то не совру, когда скажу, что рад тебя видеть. Она медленно подняла голову. Я обеими руками взялся за края капюшона и неторопливо поднял, наслаждаясь зрелищем, как открываются полные чувственные губы, красиво вылепленные и похожие на созревшие вишни, подрагивающие нежные ноздри, тонкий нос и, наконец, сияющие, темные как агат, глаза, блестящие и радостно влажные. — Ваше высочество, — проговорила она нежным голосом, — у вас способность видеть? — Тебя да не узреть? — ответил я и откинул капюшон ей за спину. Густые черные волосы убраны в тугой узел, а дальше опускаются толстой косой, как я помню, они у нее до поясницы. — Это ж совсем ослепнуть! Ты просто чудо. Она радостно смотрела снизу вверх, я наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Она не шелохнулась, губы даже не дрогнули, но каким?то образом я ощутил, что ей понравилось, и даже как бы ответила, хотя я по чисто мужской толстокожести не ощутил. — Все равно, — сказала она с прежним удивлением, — меня никто бы не узнал даже из знакомых! — Я помню каждую частичку твоего тела, — сказал я, смутился и уточнил торопливо: — Правда, только с одной стороны. |
