|
— Я не твой сюзерен, а ты не мое существо, что должно приседать или кланяться. У нас с тобой… особые отношения. Высокие!.. Я к тебе отношусь как к равной, ты тоже должна, ясно? Я не видел лица колдуньи, но почудилось, что по ее губам пробежала слабая улыбка. Из?под капюшона донесся слабый шепот: — Хорошо, ваше высочество. — Ричард, — сказал я. — Просто Ричард. Я же сказал, у нас особые отношения!.. Или хочешь в постель залезть? Она вздрогнула. — Ни за что!.. Хорошо — хорошо… Ричард. Да, Ричард! — Ну вот, — сказал я, — и небо не рухнуло. — Я бы и так сказала, — огрызнулась она, — не обязательно было подталкивать, так нечестно. — Да это чтоб быстрее, — объяснил я. — Теперь не вертись, а то с коня свертишься. Она затихла и затихала все больше, постепенно расползаясь по моей груди, как сытая и разнеженная медуза. Я уже придерживал Зайчика, он тоже ржанул и насторожил уши, а у меня вообще мороз пошел по коже. Первая мысль была: нет, это невозможно, а вторая — ну и строили наши предки. Чудовищный катаклизм разломил в прошлые времена земную кору, и большой участок каменного плато поднялся и застыл, накренившись под углом градусов в тридцать — сорок к поверхности земли. Целый город на этом плато, дома высоченные, в несколько этажей, в самом центре торжественно — строгий костел, самое высокое здание, да еще увенчанное множеством шпилей, готовых пронзить низкое небо… И все это на такой высоте, что никакой искатель сокровищ не рискнет туда забраться, а в любой момент все это великолепие может обрушиться… хотя, конечно, простояло несколько веков, с чего вдруг именно сейчас… Но что за строители, сумевшие выстроить такое чудо, что за сцепление между камнями, что за камни и на какую глубину все вбили, если эта рукотворная махина не падает под своим весом, выворотив землю? Я стиснул челюсти, превозмогая страстное желание вот прямо щас обратиться в птеродактиля и помчаться туда шарить, вынюхивать, мародерничать, объясняя это чем?нибудь высоким, у нас для любой гнусности найдутся объяснения и даже оправдания, а здесь всего лишь невинная… ну, так говорят, жажда обогащения на халяву, все равно же оно уже ничье, тутанхамонье… Небо за это время стало грозно — синим, на западе разгорается величественный закат, солнце начало склоняться к темному зубчатому краю земли. Зайчик выметнулся из?за леса, когда багровый огненный шар опустился за горизонт, на землю пала призрачная тень, а страшным победным огнем воспылал впереди на холме замок из красного камня, огромный, монументальный, с полудюжиной высоких башен и башенок, сгрудившихся настолько тесно, что я невольно подумал: а зачем? Закатное солнце освещает замок целиком, но с каждым конским скоком тьма ползет по стенам вверх, гасит блеск в окнах, наконец в небесном огне остались только башни, словно бы зависшие в темном мире и постепенно сгорающие, как свечи. Бобик первым взбежал на холм и домчался до ворот, когда последний багровый луч соскользнул с острого шпиля самой высокой башни. С ворот нас увидели, стучать не пришлось, грубый голос крикнул с высоты: — Кто? Я вздохнул с сожалением и сказал над головой Астриды: — Просыпайся, малютка… Мы прибыли. |
