|
Помещение мага в том же крыле, где располагаются слуги, только на самом верху и с такими стертыми ступеньками, что не всякий взберется, не поскользнувшись. Я толкнул дверь, заперто, хотел вежливо постучать, но пересилил в себе недостойную для мужчины слабость и мощно пнул ногой. С той стороны скрежетнуло, на пол слетела железка, а дверь распахнулась во всю ширь. Воздух приятный, просторная комната вся в темно-желтом свете, словно залита свежим медом. Особенно когда смотришь на толстые свечи, торчащие из гор оплывшего воска, что с астрономической неспешностью стекает мощными валиками ниже и ниже. Свечи, как я понимаю, просто втыкают на место сгоревших в еще теплый воск, и сколько их тут прогорело, даже вообразить трудно. На полке под такими наплывами, что залили ее всю и образовали мощный сталагмит внизу на полу, как я понял, подставками для свечей служат песочные часы, судя по размеру, с запасом хода не меньше чем на пять — восемь часов. Воск укрыл оба конуса полностью, только с одной стороны восковая корка слишком уж высохла, треснула, и кусок воска вывалился, открыв блестящую поверхность стекла, что и не стекло, но нечто настолько прозрачное, что и не увидел бы, не играй на нем яркие блики. Между двумя такими подсвечниками, теперь похожими на слабо работающие вулканы, удобно и по — домашнему расположилась стопка фолиантов в переплетах из красной меди, справа солидный шкаф в желтом подрагивающем свете, а посреди комнаты такой же стол медового цвета с раскрытой книгой в половину ярда в длину, толстой, с расцвеченными киноварью заглавными буквами. Справа у верхнего угла массивная чернильница из желтого колчедана, а ниже, чтоб всегда под рукой, медный стаканчик с гусиными перьями. Я повел по сторонам сумрачным взором правителя и лорда, задействовав тепловое зрение. Пальцы мои легли на рукоять меча. — От меня, — сказал я насмешливо, — не спрятаться так примитивно. Хошь, проткну именно печень? Я обнажил меч и, держа острием вперед, сделал два шага к свободному участку стены между двумя массивными шкафами. Там моментально появилась фигура человека в халате, одна рука выставлена ладонью вперед в защитном жесте, вторая заранее зажимает правый бок. — Ну что вы, — сказал он плачущим голосом, — ваше высочество!.. Я же простой исследователь… — Какая скромность, — сказал я одобрительно. — Сижу тут в норке, — продолжил он упавшим голосом, — никого не трогаю… — Самый опасный человек, — определил я. — Все великие войны начинаются именно с тихих келий. Он почти на полголовы ниже меня, сухой и сгорбленный, несмотря на то, что до старости еще далековато, смотрит снизу вверх испуганно и с беспомощной злостью на дурака с мечом в руке. — Ваше высочество! — Не возражать, — велел я. — Короли, ведущие армии в бой, лишь исполнители, хотя об этом не знают. Итак, какие преступные замыслы вынашиваем? Он взмолился, вздрагивая всем телом: — Ваше высочество!.. То, что пытался спрятаться, говорит лишь о моей врожденной трусости, а не о преступности!.. — Преступники все трусы, — изрек я, а подумав, уточнил: — Ну, конечно, не все. — Да и как спрятался? — спросил он уныло. |
