|
Выждав немного, я сказал снова: — Мне надо ехать. Тебе тоже не стоит тут оставаться. Иди сюда! Она вздрогнула от повелительного голоса, покорно поднялась и так же медленно приблизилась, опустив голову. Я подошел медленно к красному коню, он все отводил морду, но я поймал за повод и подвел к женщине: — Садись. Она посмотрела на меня исподлобья. Глаза крупные, навыкате, черные с огромной радужкой, ресницы густые, длинные и тоже чернющие, как верхние, так и нижние. Не спеша нагнулась, сняла с шеи мужа политый его кровью платок, повязала себе на шею, как я понимаю, в знак скорби или траура, медленно подошла к своему коню. Судя по тому, как хватается за седло, ездить сама умеет не очень, я поддержал ее под задницу, тугую, как отполированный и покрытый лаком орех. Наконец она уселась, очень неумело и по-мужски, ухватила повод обеими руками. Я отступил и сказал с облегчением: — Ну вот… как бы так… Зайчик подставил бок, я поднялся в седло, разобрал повод и повернул его в сторону Варт Генца. Бобик ринулся вперед, Зайчик пошел следом, но я услышал за спиной стук копыт, торопливо оглянулся, одновременно нащупывая рукоять меча. За нами на красном коне неумело скачет эта женщина, полы темного платья трепещут по ветру, ноги оголились весьма непристойно. Я остановил Зайчика, они настигли нас и тоже остановились. Бобик подошел к ним и сердито уставился на красавца коня, тот мелко задрожал, но не отступил. Женщина ответила мне прямым взглядом, но промолчала, неподвижная в седле, укрытая платком по самые брови, что изначально придавало ей скорбный вид, а сейчас и вовсе выглядит сироткой. — И что? — спросил я. — Чего ты едешь за мной? Она впервые разомкнула губы, я услышал низкий приглушенный голос, исполненный кроткой печали: — А как иначе? Я пробормотал: — Ты о чем? Она смотрела на меня в упор. — Но разве я не должна следовать за тобой? — Почему? — спросил я настороженно. — С какой стати? Она проговорила мертвым голосом: — Ты победил. Теперь у меня нет мужа. Я охнул: — И что? Я, что ли, должен о тебе заботиться? Ничего себе обычай… Распространить бы его на весь мир, сразу бы все войны прекратились!.. Или это у тебя такие шуточки? Сказал и устыдился, какие шуточки могут быть, если только что убил ее мужчину, бесчувственная свинья, совсем огрубел, но слово не воробей, уже вылетело. Она ответила очень серьезно: — Но ты же убил моего мужа!.. Ты обязан это сделать… Таков Великий Закон! — Чего-чего? — Взять меня, — сообщила она мрачно. — По закону, убив мужа, ты забираешь его жен в наложницы, так как нельзя оставлять женщину одну. Глава 4 Я окинул ее долгим взглядом, явно не горит желанием стать моей наложницей, но готова подчиниться обычаю или закону, что-то помню насчет этого в двадцать шестой суре, но я другого вероисповедания, я всегда другого, с каким бы ни столкнулся, а вообще-то, если честно, хотя этого никому не брякну даже спьяну, верую только в себя, да и то очень даже редко. |
