|
— Без всяких там… разных. Она сказала невесело: — Тогда ты совсем бедный… но ничего, ты сильный воин. — Ладно, — сказал я в раздражении, — поехали. — Только держись рядом, — предупредила она. — Если напрямик, то придется ехать через земли Мурдраза. — Чем-то опасные? Она поморщилась: — Только хозяевами. — Старая вражда? — Очень старая, — ответила она мертвым голосом. — Если увидят, что со мной нет моего мужа… Мурдраз обязательно нападет. — Ого, — сказал я, — придется драться? Она повернула голову и смерила меня недоверчиво-презрительным взглядом. — А ты уже готов уклониться? — Я всегда готов, — ответил я с постыдной для взрослого человека мальчишечьей бравадой, но что делать, в присутствии женщин мы все втягиваем животы и топорщим перья. — А вот они не готовы, — сказала она. Некоторое время мы ехали рядом, затем я поинтересовался: — А другой дороги нет? Она снова посмотрела на меня со странным выражением. — Только через земли Нахимда. Но они еще опаснее. — Ну и порядки у вас, — сказал я с сердцем. — Как пауки в банке. Она проговорила медленно: — Наверное, ты очень издалека. — Очень, — согласился я. — Ты, значит, принадлежишь мне по тетравленду? — Что такое тетравленд? Я отмахнулся: — Да та же забота о женщине, чтобы вы всегда были под защитой мужчин и покровительством. Как вижу, даже самые разные религии приходят к одним и тем же законам… Постой, вот там далеко не те люди Мурдраза, что с вами во вражде? Она всмотрелась, лицо омрачилось. — Они. Сражайся хорошо, мне очень не хочется стать наложницей у Мурдраза. У него их десятки, а тех, кто ему надоедает, передает, в нарушение закона, своим сыновьям. — Какой мерзавец, — сказал я. — Вообще-то я всегда защищаю закон, каким бы тот… интересным ни был. Ты сойдешь на землю? — Зачем? — Твой конь не понесет? — Он привык к схваткам, — сообщила она. — А я вот нет, — ответил я со вздохом. — Уже и перерос вроде бы, а все равно… да и привыкну ли? Всадники сперва неслись во весь опор, а когда увидели, что мы и не пытаемся убежать, перешли на рысь и приближались, не скрывая торжествующих усмешек. Впереди рослый мужчина, очень сухой, с резкими чертами лица, такими я почему-то всегда представляю фанатиков, со злым и неприятным выражением, а трое с ним просто воины, по всему видно, что привыкли бахвалиться силой и глумиться над более слабыми. Алвима хмуро молчит, я ждал, а передний всадник крикнул с жестокой веселостью: — Что случилось? Почему прелестная Алвима едет через мои земли в сопровождении незнакомца? И хотя он смотрит на меня в упор, но вопрос вроде бы адресован Алвиме, потому я смолчал, а она, видя, что я не открываю рот, ответила с неожиданным для меня достоинством: — Мой бывший муж убит в честном поединке сэром Ричардом. |
