|
Я этим пользуюсь только в торжественных случаях. — Польщен, — сказал я. — Но погаси, не трать энергию. В смысле, там тоже может масло кончиться, выгореть, тогда и погаснет. Она покачала головой и сказала мягко: — Нет, пусть эту ночь горит. Особый случай. — Пусть, — согласился и я. — Красиво. Она церемонно ждала, когда я сяду, а сама опустилась в кресло только по моему жесту. Я спросил хмуро, все еще чувствуя себя как слон в посудной лавке, что потоптал и своих, и соседей: — Введи меня в курс. Я чем-то нарушил равновесие сил? Кто ваши соседи? С кем дружите, с кем… не совсем? Она посмотрела с недоумением: — С кем дружим? С тем, с кем в родстве. Наших, ибаншитов, всего семьсот человек, но гешитов и юнашитов почти по три тысячи, у них хорошие и бесстрашные воины, это наша родня по линии Турганлая… а те, от кого мой муж защищал наши земли, это древний род Хашимлая, могущественный и захвативший огромные земли. Его маги владеют многими мрачными тайнами, им служат призрачные всадники… Я зябко повел плечами: — Какой ужас! Они и сюда могут прикопытить? Она покачала головой, удивление во взгляде росло. — Замки у нас всех защищены. Но отдельному человеку, да еще скачущему на быстром коне, защититься очень трудно. — Да это понятно, — сказал я добро. — Стационарные установки громоздки, а портативные маломощны. А что у нас на ужин? Она провела ладонью по лицу. — Ах да, прости, мой господин. За сегодня так много чего стряслось… Я сейчас все приготовлю. Это ты прости, хотел я сказать, но смолчал, здесь такие слова могут счесть признаком слабости, что на самом деле так и есть, но кто же в таком признается. Слуги здесь достаточно проворные, пока одни готовят обед, другие тем временем на другом конце комнаты таскают ведрами горячую воду и наполняют не деревянную бадью с теплой водой, как я ожидал, а настоящий небольшой водоемчик из камня на троих, есть углубления для спин, а на широком бортике предусмотрено углубление для мочалки, пемзы и мыла. От воды поднимается пар, я потыкал пальцем, терпимо, разделся, появилась Алвима и застыла в двух шагах, скромно опустив ресницы. Как я понимаю, слуги слугами, а мне обязана прислуживать сама, как у нас королям прислуживают герцоги и прочие высшие лорды, считая для себя честью стоять с подносом в руках, чтобы в нужный момент сменить его величеству грязную тарелку на чистую. Она выждала, пока я влезаю и устраиваюсь в ванне, затем приблизилась и целомудренно принялась тереть мне плечи и спину, разминать мышцы, почесывать, сдирать грязь и шелушащуюся кожу. Я в конце концов заставил себя расслабиться, даже похрюкивал довольно, мужчины и свиньи обожают, когда их чешут, позволил себе отдых, хотя в никогда не засыпающих мозгах то и дело всплывают разные вопросы, но вялые, дохловатые, ленивые, похожие на ленивых толстых карасей, роющихся в иле. — Мой господин, — проговорила она тихо, — прошу вас приподняться… или лечь. — Лучше лягу, — сказал я. Она повела мочалкой по груди и животу, я в блаженстве засопел, глаза начали закрываться в истоме, но растопырил их и всмотрелся в ее лицо. |
