Очень спокойное и умиротворенное, все снова встало на свои места: мужчина в доме, крепость защищена, я беру под защиту как ее, так и
ее детей, если они у нее есть, а также всех домочадцев, слуг и прочих-прочих, а у воинов буду, естественно, старшим.
— Влезай ко мне, — предложил я.
Она покачала головой:
— Нельзя.
— Почему?
— Не в этот раз, — пояснила она.
— А-а, — сказал я, — купание ритуальное?
— Да…
— Хорошо, — сказал я. — Больше ничего от меня особого не надо? Ну там циркумцизио, хари-хатха или еще какая-нить традиция или обряд
вроде бар-мицвы или даже бат-мицвы…
Она покачала головой:
— Для первой вы опоздали, мой повелитель, а до второй еще лет шестьдесят скакать на быстром коне. Приподнимитесь… вот так… теперь
можете выкарабкиваться.
Она взяла полотенце, и едва я вылез, начала тщательно убирать все капли с моего разомлевшего в теплой воде тела. Я послушно поднял руки
и наслаждался домашним покоем.
Ужинали вдвоем, никто из слуг не появился, она сама подала на стол, а потом всякий раз замирала смиренно, пока я не догадывался велеть
сесть и не выеживаться с традициями.
Еще когда подала баранью похлебку, в распахнутое окно влетел дракончик, чуть крупнее воробья, красноголовый и с зелеными крыльями, в то
время как толстое пузо ярко-желтое, как у канарейки.
Сделав круг, он по-свойски сел на край стола, подальше от меня. Коготки впились в доску, я заметил там множество царапин, покосился на
меня бусинками глаз и начал бочком-боком подбираться к куску сыра.
Она сказала извиняющимся голосом:
— Это дочкин любимец…
— Милая ящерица, — сказал я безучастно. — Это взрослый? Или еще вырастет?
Она мягко улыбнулась:
— Молодой еще, но уже не вырастет. Говорят, где-то бывают с барана, но в наших землях не крупнее курицы.
— Такой много не уворует, — сказал я. — Разве что стаей.
— Они в стаи не сбиваются, — пояснила она.
— Ну да, — согласился я, — холоднокровные… Подай-ка тот хрен. Или это пастернак?
— Хрен, — сказала она, — только очень острый.
— Ничего, я сам не шибко сладкий.
Дракончик ухватил ломоть сыра и, опасливо косясь на меня, оттащил подальше по столу, а там, не в силах поднять и унести, начал жадно
жрать крохотной пащечкой.
Через некоторое время на подоконник сел еще один, но весь стильно зеленый, крылья как у летучей мыши, тонкие и с перепонками, чешуя
крупная, словно от особи побольше, от этого кажется рыцарем неведомого драконьего мира.
Я протянул ему на вытянутой руке кусок сыра, дракончик смотрел недоверчиво, глаза у него хоть как у птицы, по обе стороны головы, но
настолько крупные и выпуклые, что ему не надо поворачивать голову направо и налево, чтобы рассмотреть обеими.
— Ну, — сказал я ласково, — бери, дурашка, а то сам съем, долго уговаривать не буду.
Он спикировал с подоконника, широко распахнул крылья, пронесся над полом, я даже наклонил голову, чтобы проследить за ним, однако вдруг
резко ринулся вверх, выхватил из моих пальцев сыр и, натужно хлопая крыльями, вернулся на подоконник. |