Служитель в серой форменной одежде прошел в зал и передал билет покупателю. Аукцион продолжился.

 - Номер сто пятнадцать. Туалетный столик с зеркалом, белый, лакированный. Двадцать тысяч лир...

 Служители выносили называемые аукционистом предметы и демонстрировали их публике. Безмолвные, в своей серой униформе... Обряд, который они совершали, скорее походил на похоронную церемонию.

 Солидные постоянные покупатели сидели в креслах. Остальные толпились у входа или стояли вдоль стен.

 Оливия и Эдвард протиснулись сквозь толпу и остановились в проходе. Оливия огляделась и махнула рукой Салливану, стоявшему у стены неподалеку.

 - Твой барон тут как тут, - прокомментировал Эдвард.

 Лавируя среди публики, Салливан направился к ним:

 - Привет!

 - Как дела? - поинтересовалась Оливия. - Купил что-нибудь?

 - Ничего особенного. Пустой вечер.

 Аукцион продолжался, и Салливан, беседуя с Оливией и Эдвардом, дважды вскидывал руку, чтобы назвать свою цену, однако делал это скорее машинально, чем из большого желания приобрести что-то.

 С любопытством оглядев зал, Эдвард спросил у Салливана:

 - Сколько времени это продолжается?

 - Со вчерашнего дня. И закончится послезавтра. Хотите купить что-нибудь?

 За Эдварда ответила Оливия:

 - Нет, это я привела его сюда, чтобы посоветоваться с Баренго. У Эдварда есть одна вещица, которую надо оценить.

 - Можно взглянуть? Я ведь тоже антиквар. На случай, если вам это вдруг еще не известно. - Он с иронией взглянул на Оливию.

 - Но ему нужен настоящий эксперт, - мгновенно парировала она. Настоящий.

 - Кстати, Оливия, - Эдвард поспешил прервать начавшуюся перепалку, - не заглянуть ли нам с тобой в кафе "Греко"? Взглянем на тот самый автопортрет Тальяферри. Помнишь, я рассказывал.

 - О, нет-нет! Не хочу углубляться во всю эту историю.

 Салливан прислушался:

 - Что за история?

 - Так, ничего особенного... Это тебя не касается, - подчеркнула Оливия. - К тому же ты все равно не ревнуешь...

 Аукцион продолжался. Время от времени аукционист пытался острить:

 - Номер сто двадцать пять. Сельский пейзаж в позолоченной раме. Да это же удар по кошельку! Тридцать шесть тысяч лир.

 Оливия подошла к молодому человеку, сидевшему с краю у прохода, и, наклонившись, что-то тихо сказала ему. Он кивнул и тотчас поднялся с кресла.

 - Я попросила его отыскать профессора Баренго, - обернулась Оливия к Эдварду.

 Все трое вышли из зала в коридор.

 Взглянув на внутреннюю сторону запястья, где у него были часы, Салливан с рассеянным видом продолжал следить за ходом аукциона.

 В коридоре тоже были размещены выставленные на продажу вещи, и сюда, правда не так громко, доносился голос аукциониста.

 Знаменитый нумизмат профессор Баренго оказался пожилым тучным человеком. Он остановился у освещенной витрины, вставил в глаз монокль и принялся внимательно рассматривать медальон Лючии. На одной его стороне была изображена сова, на другой - монограмма из двух изящно переплетенных букв И и Б.

 - Редкая вещь. Весьма редкая, - заключил Баренго. - И, без всяких сомнений, подлинная. Видите этот припой? Так он выглядит, когда вещь отливают в кустарном тигле. - Баренго с удовольствием вертел медальон в руках. - Кроме того, взгляните на подпись. Очень немногие вещи имеют такую подпись.

 - Чью подпись? - Эдвард склонился к медальону.