– Мы во всем разберемся. Теперь у нас есть цель. Если ты сможешь выиграть поединок, этого будет достаточно. Мы найдем способ жить в новом мире, где человечество и певцы поделят земли между собой.

Навани снова сжала его руку, и он глубоко вздохнул, намереваясь насладиться этим моментом. Шквал, как хорошо было обнимать ее. Под ними в ночи ярко горели огни башни, а внизу, в коридорах, было так тепло. Стоило подняться в такую высь, чтобы вдохнуть горный воздух.

– Я должен был догадаться, – опять сказал Далинар. – О тебе.

– Не думаю. Это была удивительная удача, что я все поняла.

– Не удача, – возразил Далинар. – Уверенность. Блестящий ум. Я боялся за тебя, но должен был вспомнить те времена, когда боялся тебя, – и понять, в какой опасности оказались Сплавленные, пытаясь отобрать твои фабриали. Ты просто невероятная. И всегда такой была.

Она глубоко и удовлетворенно вздохнула.

– Что? – спросил он.

– Приятно слышать это из чужих уст.

Он обнял ее и испытал долгий миг покоя. Но в конце концов им пришлось вспомнить о своем долге. Люди пришли к Навани, чтобы уладить что-то относительно башни, и ей пришлось уйти.

Далинар задержался на вершине. Он устроился на краю, свесив ноги – по слухам, отсюда Каладин спрыгнул во тьму.

«Ты поступил мудро, дав ветробегуну больше времени, когда он падал, – сказал Буреотец, приближаясь к Далинару. – Ты поступил мудро, проявив… милосердие».

– Это важная концепция, которую нужно усвоить, – сказал ему Далинар. – Чем больше ты будешь изучать ее, тем человечнее станешь.

«Я не хочу становиться человечным, – возразил Буреотец. – Но возможно, я смогу научиться. Смогу измениться».

– Это все, что требуется от тебя, – сказал Далинар. – Готовность.

«Но ты ошибаешься. Я понимаю милосердие. Я выражал его при случае».

– Неужели? – с любопытством спросил Далинар. – Когда?

117. Последний подарок

Четырнадцать месяцев назад

Эшонай с яростным всплеском ударилась о дно ущелья. Наверху продолжалась битва за Нарак, и остальные слушатели вызвали Бурю бурь.

Она должна вести их! Она была первой среди них! Она вскочила на ноги и закричала, сменив дюжину ужасных ритмов один за другим, разбудив в ущелье эхо. Ничего хорошего из этого не вышло. Она была побеждена человеком-осколочником, отправлена кувырком в ущелье.

Ей нужно было выбраться отсюда и снова вступить в бой. Она поплелась вперед. Хотя вода доходила ей до пояса, течение не было быстрым. Это был просто постоянный, устойчивый поток от Плача – и в броне она могла идти против течения. Ее поножи затопила холодная вода.

В какую сторону? Отсутствие света смутило, но, поразмыслив, она поняла, что ведет себя глупо. Ей не нужно было идти ни в ту ни в другую сторону. Ей нужно было подняться наверх. Падение, должно быть, ошеломило ее больше, чем она думала.

Она выбрала шершавый участок стены и начала карабкаться вверх. Ей удалось добраться до середины, используя потрясающую силу захвата осколочной брони, и ритм самомнения стучал в ее ушах. Но дальше стена пропасти выдавалась вперед, и это затруднило ее продвижение. В темноте она не могла найти подходящую опору, а вспышки молний наверху были слишком короткими, чтобы помочь.

Молния. Не слишком ли часты и ярки молнии, чтобы исходить от других буреформ? Ее собственные силы, естественно, были погублены водой. Она почти не чувствовала в себе энергии; та утекала, едва начав прирастать.

Что происходит? Это ведь надвигается Буря бурь, не так ли? Да, Эшонай чувствовала ее силу, энергию, красоту.