|
Через мгновение они могут наброситься на него, и все будет кончено. Но они не бросались на него, они просто стояли и смотрели. Пэйнт, покачиваясь, рысил вперед. Тэкк болтался на нем, словно кукла, неаккуратно завернутая в коричневую пеленку. Почти как его любимая кукла, подумал я... - А где кукла? - вдруг вспомнив о ней, прошептал я Саре. Не знаю, почему я заговорил шепотом. Ведь никакой необходимости в этом не было. Я мог бы и закричать - орда кентавров внизу не придала бы этому никакого значения. Все их внимание было приковано к Тэкку. - Где же кукла? Он ее оставил? - не унимался я. - Нет, - ответила Сара, - он взял ее с собой. Подоткнул ее под пояс и как следует затянул его, чтобы не потерять. - Господи милосердный! - воскликнул я. - Ты продолжаешь считать, - уверяла меня Сара, - что это - обычная кукла и нужно быть ненормальным, чтобы с ней таскаться. Но ты не прав. Он видит в ней нечто большее, чем ты и я. Это не просто приносящий удачу талисман, вроде кроличьей лапки. Это нечто большее. Я наблюдала, как он обращается с ней. Он делает это с нежностью и почтительностью. Словно это религиозный символ. Как скульптура Мадонны, возможно. Я пропустил ее последние слова мимо ушей - Пэйнт уже приближался к стаду кентавров и замедлял свой бег. Наконец, он остановился в футах пятидесяти от них и замер в ожидании. Тэкк сидел в седле - чурбан чурбаном. Он даже не поднял руку в приветственном жесте. Он ничего не сделал: просто-напросто подъехал к ним и сидел на Старине Пэйнте, как мешок. Я оглянулся. Сара смотрела на равнину в бинокль. - Он говорит с ними? - спросил я. - Не могу определить, - ответила она. - Его лицо закрыто капюшоном. Неплохое начало, сказал я про себя. Если уж они не убили его сразу, то какая-то надежда остается. Два кентавра рысцой двинулись ему навстречу, маневрируя таким образом, чтобы оказаться по разные стороны от Тэкка. - Смотри, - сказала Сара, передавая мне бинокль. Через окуляры я тоже не мог хорошо разглядеть Тэкка: его голову полностью закрывал поднятый капюшон. Зато лица двух кентавров удалось рассмотреть достаточно четко - очень суровые, волевые лица, скорее даже жестокие. Вопреки моим ожиданиям, в них было много человеческого. Похоже, они внимательно слушали Тэкка, и время от времени то один, то другой, казалось, бросал в ответ короткие фразы. Затем они вдруг засмеялись. Они смеялись во весь голос, можно сказать, оглушительно ржали. Это был язвительный смех, полный презрения. И сзади этот смех подхватило все стадо. Я отнял от глаз бинокль и, прижавшись к земле, прислушивался к этим доносящимся издалека раскатам дружного хохота, усиленного эхом, отраженным от скатов холмов и дна низины. Сара смотрела на меня полными удивления глазами. - Я не понимаю, что происходит, - сказала она. - Преподобный Тэкк, - ответил я, - опять опростоволосился. Смех начал стихать и наконец прекратился. Два кентавра продолжили разговор с Тэкком. Я вернул бинокль Саре. И без его помощи я мог увидеть не меньше, чем мне хотелось. Один из кентавров развернулся и прокричал что-то в толпу. Какое-то мгновение оба кентавра и Тэкк стояли в ожидании, затем из толпы выехал еще один кентавр и зарысил к ним, держа в руках какие-то блестевшие на солнце предметы. - Что это у него? - спросил я Сару, приникшую глазами к окуляру бинокля. |
