Хайленды встали и медленно поднялись на помост. Рядом с ними в виде туманного образа, который Мерри видела впервые, тут же появился Бен. Она поняла, что он уже уходит. Как и остальные выпускники, он был одет в черную мантию и академическую шапочку.

– Бенджамин Чарльз Хайленд! – объявила директор и вложила аттестат в руки Хелен Хайленд.

В то же мгновение Бен наклонился и прижался щекой к щеке матери, а она подняла руку и коснулась этого места. И тут он вдруг исчез.

Мерри поняла, что почувствует, когда навсегда попрощается с Беном. Острая боль пронзила ее сердце. Но она знала, что справится.

Во веки веков

Позже, уже после церемонии, но еще до вечеринки, Дрю послушно привез близнецов на кладбище Маунтин‑Рэст. Еще не стемнело, но призрачный диск луны уже виднелся в вечереющем небе. Сумерки рассекали летучие мыши и ночные птицы.

По мощенной булыжником дорожке близнецы подошли к могиле Бена. Мэллори помнила свое видение, в котором они были на кладбище и Бен протягивал руку Мерри, умоляя ее пойти с ним. Это могло означать лишь одно.

Но она доверится сестре. Она подождет.

Чего Мэллори не знала, так это того, что волноваться ей не о чем. Мерри больше не испытывала ни малейшего желания расстаться с жизнью. Она хотела увидеть, как будут расти и взрослеть Оуэн и Адам. Она хотела смотреть на это, находясь рядом, а не сквозь дымку времени. Она хотела знать, что уготовила для нее жизнь, что она сможет в ней сделать и кем стать. Ее любовь к Бену была искренней и настоящей. И если бы он действительно был рядом, Мерри хотела бы быть только с ним. Но даже в этом случае она была бы не готова произнести слово «навсегда». Навсегда могло действительно означать навсегда. Без мамы, папы и особенно без Мэллори такой вариант для Мередит был попросту невозможен.

Мэллори остановилась, и последние шаги Мерри сделала одна.

– Гигги, – прошептала ей вслед Мэллори.

На языке близнецов это означало «я тебя люблю».

В ожидании Бена Мерри села на бревнышко. Вдруг она услышала вздох и поняла, что он стоит рядом, прислонившись к дереву. Почти в этой же позе она впервые увидела его под старым фонарем возле торгового центра, к стене которого он прислонился тогда. Она подскочила и, подбежав к Бену, подставила ему лицо для поцелуя. Он обнял ее лицо ладонями и устремил на него взгляд своих глаз цвета морских волн. Он всматривался в каждую черточку, делавшую ее Мередит.

– Мне надо надолго тебя запомнить, – наконец произнес он.

Мередит не выдержала. Она привлекла к себе его лицо, ощущая электрический экстаз идеального соответствия. Она ощущала силу любви, предопределенной для них самой судьбой, а потом этой же судьбой отнятой. Стоя рядом с Беном, Мерри чувствовала, как ее решимость слабеет с каждой секундой. Все ее существо переполнял Бен: его улыбка, его глаза, его пряный аромат. Все последующие семьдесят лет своей жизни, уловив запах сосновой хвои и корицы, она будет вспоминать о Бене.

Она как будто провалилась в сон. В этом сне они лежали в высокой траве под ласковыми лучами солнышка, и единственной ее проблемой были веснушки. Они же могут появиться! На самых высоких стебельках раскачивались черные птицы с красными крыльями, а вокруг, там, где сейчас стояли особняки Хэвен‑Хиллс, раскинулись поля, в которых кое‑где виднелись приземистые крестьянские дома.

Краешком сознания Мерри понимала, что видит ландшафт, в котором они могли бы быть вместе и которого уже давно не существует на самом деле. Он исчез еще тогда, когда ее родители были детьми.

Бен осторожно отстранился, и она словно вернулась обратно в свое тело, в буквальном смысле слова придя в себя. Мерри хотелось возвратиться и продлить ощущение жары и свободы бесконечного лета.