– Ничего не поделаешь, надо – значит, надо. – Панталеон Пантоха вывинчивает лампу, Панталеон Пантоха упаковывает книги, разбирает полку, несет грифельную доску. – Такова жизнь. Поторопимся, помогите-ка мне вытащить это и выбросить все ненужное. До полудня я должен сдать помещение Интендантскому управлению.

– Ну-ка, грузите письменный стол.

– Нет, не солдаты, а сами братья. – Лохмушка плачет, Лохмушка обнимает Ирис, хватает за руку Пичугу, смотрит на Сандру. – Те самые, что вызволили его. Он попросил их, приказал: не дайте им схватить меня снова. Распните меня, прибейте гвоздями.

– Скажу вам одну вещь, сеньол Пантоха. – Китаец Порфирио наклоняется, Китаец Порфирио считает «лаз-два, взяли», распрямляется. – Чтобы вы знали, как я тут был доволен всем. В жизни я не мог вынести ни одного начальника больше месяца. А сколько я с вами? Тли года. И будь моя воля, остался бы до конца дней.

– Спасибо, Китаец, я знаю. – Панталеон Пантоха берет ведро, Панталеон Пантоха замазывает известкой девизы, пословицы и советы на стене. – Осторожней на лестнице. Вот так, старайтесь в ногу. И я тоже привык тут, привык к вам всем.

– Вот увидите, ноги моей долго здесь не будет, сеньор Пантоха, слезы сами льются из глаз. – Чучупе укладывает в баул горшки, полотенца, халаты, тапочки, панталоны. – Ну что за идиоты, и кому это в голову пришло закрывать дело в самом расцвете. Какие планы у нас были!

– Человек предполагает, Бог располагает, Чучупе, что поделаешь. – Панталеон Пантоха снимает шторы, Панталеон Пантоха сворачивает циновки, пересчитывает ящики и тюки в грузовичке, гонит прочь зевак, толпящихся у входа в интендантский центр. – Ну-ка, Чупито, хватит сил вытащить эту картотеку?

– Это все Теофило Молей со своими собутыльниками, если бы не они, мы бы и дальше жили-поживали. – Китаец Порфирио пытается и не может закрыть баул, Китаец Порфирио просит Чупито сесть на крышку, застегивает ремни. – Плоклятые, это они нас погубили, так ведь, сеньол Пантоха?

– Отчасти – да. – Панталеон Пантоха схватывает веревкой баул, Панталеон Пантоха завязывает узлы, проверяет, прочно ли. – Но конец рано или поздно все равно пришел бы. У нас были могущественные враги внутри самой армии. Я вижу, Чупито, тебе уже сняли повязку, двигаешь рукой как ни в чем не бывало.

– Сорную траву вытоптать трудно. – Чупито видит, как на лбу у Китайца Порфирио вздулись вены, Чупито видит, что сеньор Пантоха весь в поту. – Ничего не поймешь. Откуда у нас враги. Сколько народу мы осчастливили, как при виде нас радовались солдаты. Я себя в казармах чувствовал прямо добрым волшебником.

– Он сам выбрал дерево. – Рита сцепляет руки, Рита закрывает глаза, пробует варево, бьет себя в грудь. – Это, говорит, рубите его и делайте крест. И сам место выбрал, такое симпатичное, у самой реки. Остановитесь, говорит, здесь, здесь, говорит, меня призывает небо.

– Завистников всегда хватает. – Чучупе приносит и раздает кока-колу, Чучупе смотрит, как Синфоросо и Паломино подбрасывают в костер бумаги. – Невмоготу им было видеть, как ладилось у нас дело, каких успехов мы добились, сеньор Пантоха, благодаря вашим выдумкам.

– Да, на выдумки вы мастак. – Китаец Порфирио пьет из горлышка, Китаец Порфирио рыгает, сплевывает. – Все девочки в один голос заявляют: выше сеньола Пантохи только блат Флансиско.