– Очень хорошо, мама. – Панта несет чемоданы в агентство «Фосетт», сдает вещи в багаж. – Удалось поговорить с Почей?

– С трудом. – Сеньора Леонор телеграммой заказывает номер в пансионе на фамилию Пантоха. – Было плохо слышно. Приятная новость: завтра она едет в Лиму вместе с малышкой Гладис показать ее нам.

– Приеду, пусть Панта повидается с малышкой, но предупреждаю, этой последней пакости я вашему сыночку в жизни не прощу, сеньора Леонор. – Почита слушает радио, Почита читает журналы, выслушивает сплетни, чувствует, как на улице на нее указывают пальцем, думает, что стала посмешищем всего Чиклайо. – Все газеты только и пишут о том, что было на кладбище, и знаете, как его называют? Сутенером. Да, да, сутенером. – Никогда не помирюсь с ним, сеньора. Никогда в жизни.

– Как хорошо, я так хочу повидать малышку. – Панта обегает магазины на улице Лима, Панта покупает игрушки, куклу, нагруднички, платьице из органди с небесно-голубой лентой. – Изменилась она, наверное, за год, как ты думаешь, мама?

– Поча говорит, Гладис как пышечка, толстенькая, здоровенькая. Я слышала по телефону, как она играла, моя милая внученька. – Сеньора Леонор идет в Хранилище креста в Моронакоче, сеньора Леонор обнимает «сестер», покупает медальончики с изображением младенца-мученика, открытки со святой Игнасией, крестики брата Франсиско. – А как Почита обрадовалась, когда узнала, что тебя переводят из Икитоса, Панта.

– Вот как? Ну что ж, это естественно. – Панта входит в цветочный магазин «Лорето», Панта выбирает орхидею, идет на кладбище, кладет орхидею в нишу Бразильянки. – Но уж, наверное, не так, как ты. Ты, как узнала эту новость, помолодела на двадцать лет. Того гляди, пойдешь петь и плясать по улицам.

– А вот ты, наоборот, ничуть не рад. – Сеньора Леонор переписывает рецепты амазонской кухни, сеньора Леонор покупает ожерелья из семян, из чешуи, из клыков, цветы из птичьих перьев, луки и стрелы из разноцветных ниток. – Никак этого не пойму, сыночек. Вроде как опечален, что бросаешь грязную работу и снова становишься настоящим военным.

– Тут пришли солдаты и прямо рты раскрыли, бандиты, как увидели его, мертвого, на кресте. – Пичуга играет в лотерее, Пичуга переносит воспаление легких, работает служанкой, просит милостыню на папертях. – Иуды, ироды проклятые. Что вы наделали, сумасшедшие, что натворили, казнился этот, из Орконеса, который теперь лейтенант. А братья его и не слушают, все на коленях, руки кверху и молятся, молятся.

– Не то чтобы опечален. – Пантосик всю последнюю ночь бесцельно бродит понурившись по пустынным улицам Икитоса. – Как ни говори, три года жизни. Мне дали трудное задание, и я его выполнил. Несмотря на все сложности, на непонимание, с которым встречался, я, можно сказать, хорошо поработал. Создал живое дело, оно росло, приносило пользу. А теперь его одним ударом разбивают вдребезги, и мне даже спасибо не сказали.

– Значит, грустишь? Просто привык якшаться с этими разбойницами, с этим сбродом. – Сеньора Леонор не знает, что делать с гамаком, и решает забрать с собой в ручную кладь, вместе с чемоданчиком и папкой. – Другой бы радовался, что уезжает отсюда, а ты грустишь.

– А ты зря размечталась. – Панта вызывает лейтенанта Бакакорсо попрощаться, отдает стоящему на углу слепцу ношеную одежду, заказывает такси, чтобы в полдень ехать в аэропорт.