|
Неужели в округе нет ни одной кухарки, умеющей готовить валлийские деревенские блюда? Клер озадаченно сдвинула брови. — Насколько я понимаю, такие кушанья слишком просты для джентльмена. — Мне нравится деревенская еда, если она хорошо приготовлена. — Внимательно изучив подозрительного вида комок, он отодвинул его к краю тарелки. — Даже пингвины отвернулись бы от такой рыбы. Ну так как же? Неужели вы не знаете какую-нибудь хорошую стряпуху, которая могла бы начать работу в Эбердэре в самое ближайшее время — а лучше всего завтра? Его аристократическая нетерпеливость вызвала у неё улыбку. — В Пенрите живет одна женщина, которая до замужества работала судомойкой в Эбердэре. Она не училась на кухарку, но всякий раз, когда я ела в её доме, пища была превосходной. И ей нужна работа: её муж погиб в шахте в прошлом году. Никлас положил на тарелку нечто коричневое, сочащееся неизвестной жидкостью. — А это что такое? Впрочем, нет, не отвечайте, я предпочитаю остаться в неведении. Если вы сумеете уговорить эту вдову наняться ко мне прямо завтра, я буду благодарен вам всю жизнь. — Я постараюсь. — Клер посмотрела на серую, раскисшую брюссельскую капусту и брезгливо сморщила нос. — Как-никак, я тоже в этом заинтересована. Вяло пожевав ещё несколько минут, Никлас сказал: — У вас было время поразмыслить над обновлением убранства Эбердэра. Вы уже решили, что будете делать? — Осмотр первого этажа подтвердил мое первое впечатление: достаточно все хорошенько вымыть и вычистить, удалить лишние вещи, и дом преобразится. — Клер откусила кусочек яблочного пирога, который оказался довольно безвкусным, но съедобным. — Я не собираюсь осуществлять какие-нибудь слишком уж радикальные перемены — ведь когда вы снова женитесь, у вашей жены наверняка будут свои планы. Никлас поставил свой бокал на стол так резко, что тот едва не разбился. — Об этом можете не беспокоиться. Я больше никогда не женюсь. В его голосе — впервые за два дня их знакомства — звучала злость, лицо стало мрачным, как грозовая туча. «Должно быть, он очень любил свою жену и до сих пор о ней горюет», — подумала Клер. Покойная Кэролайн, виконтесса Трегар, была дочерью графа, имела титул «леди» и принесла своему мужу богатое приданое. В те несколько месяцев, которые она прожила в Эбердэре, ей редко случалось появляться в деревне, но однажды Клер все-таки видела её, когда она каталась верхом. Жена Никласа была высокой, изящной, с чудными белокурыми полосами и лицом такой неимоверной красоты, что хотелось остановиться и глядеть на неё во все глаза. Неудивительно, что он до сих пор оплакивает её потерю. И его горе, должно быть, усугубляется чувством вины из-за той роли, которую он сыграл в её безвременной кончине. Но что же все-таки произошло в ту роковую ночь, когда умерли старый граф и леди Трегар? Трудно поверить, что Никлас мог настолько обезуметь от похоти, что вопреки всем нормам морали лег в постель с женой своего деда. Правда, вторая графиня — её звали Эмили — была старше внука своего мужа всего на несколько лет и к тому же весьма привлекательна, но никто и не взглянул бы на неё второй раз, если бы в той же комнате находилась Кэролайн. |
